Рифмуется с радостью

Пропасть между поколениями не так уж необозрима; С. Маршака (1887 – 1964), «четырнадцатилетнего мальчуганчика, полтора вершка от пола» знаменитый критик В.В. Стасов (1824 – 1906) водил к сыну Пушкина, по-видимому, Александру (1833 – 1914); артист Михаил Козаков (1935 – 2011) застал живой О.Л. Книппер-Чехову (1868 – 1959): она вручала дипломы выпускникам Школы-студии МХАТ, знал Е.Д. Турчанинову (1870 – 1963), которая во время русско-турецкой войны (1877 – 78) «щипала корпию для оператора (хирурга) Пирогова»; мальчишкой он видел В.И. Немировича-Данченко (1858 – 1943), а тот в свое время познакомился в Баден-Бадене с Верой Федоровной Вяземской (1790 – 1886); каждое утро седой старик, проходя мимо, кланялся княгине, она отворачивалась, не отвечала; Немировичу пояснила: «этот господин – Жорж Дантес». А Леонид Бородин на зоне играл в шахматы с дряхлым привидением, бывшим бургомистром Краснодона Стеценко, реальным персонажем чрезвычайно популярного тогда романа А. Фадеева «Молодая гвардия».

Молодость Честертона (1874 – 1936) пришлась на эпоху религиозного охлаждения и скептицизма: «темный туман окутал умы»; он с умилением называл великих викторианцев: Уильяма Йейтса, «лично знакомого с феями», поразительно скромного Томаса Харди, «блистательно, неописуемо, молодо суетного», полного жизни Джорджа Мередита, тактичного и учтивого Генри Джеймса, изобретательного шутника Герберта Уэллса, беспощадного спорщика Бернарда Шоу; они, независимо от убеждений, казались начинающему писателю «бесконечно значимыми», но главным, что он вынес из этих встреч с весьма разными людьми, было сознание необходимости иметь мировоззрение, собственные позиции и что-то принимать от великих, а что-то отвергать.

Н. В. Тимофеев-Ресовский (1900 – 1981) вспоминал великого ученого и «совершенно замечательного человека» В.И. Вернадского, производившего умиротворяющее впечатление на всех, с кем он встречался; самым умным человеком ХХ века, очень крупной, очень замечательной личностью, исключительной по добропорядочности он считал Нильсушку Бора; Боровский кружок включал в себя множество ученых разных направлений, в дружеском общении, «без звериной серьезности», они затевали юмористические дискуссии, обменивались «безумными» идеями, много шутили, устраивали розыгрыши, а потом эти легкомысленные полемики дали повсюду ростки новой физической картины мира.

Теперь хорошо известны имена нескольких литераторов, юность которых проходила вблизи А.А. Ахматовой (1889 – 1966). По замечанию И. Бродского, у нее нельзя было научиться писать стихи, но можно было научиться, как жить. Анна Андреевна, пишет Е. Рейн, никаким гувернерством не занималась, она просто была примером иной цивилизации, образцом достоинства, правильного тона, пренебрежения суетой и модой; «другой человеческий масштаб», – точно определил В. Рецептер, которому она читала свои стихи. Некоторые из окружения Ахматовой, хочется добавить, заимствовали от нее не только хорошие манеры, но и христианство. Поэт Давид Самойлов (1920 – 1990), когда приходилось принимать трудные «нравственные решения» прибегал к «душевному опыту» не слишком знаменитой при жизни, тоже верующей, Марии Петровых (1908 – 1979).

Для многих из числа советской интеллигенции образцом поведения и примером самоотверженной веры была М.В. Юдина (1899 – 1970); человек богатых дарований, она пришла к Богу через музыку, и ее искусство стало непрерывным радостным славословием Христа перед миром. Она «работала с Евангелием в руках», активно проповедовала, всех жалела, всем помогала: в 30-е годы добивалась смягчения приговоров, навещала ссыльных, посылала деньги, собирала передачи в тюрьмы и лагеря; экспансивная по характеру, она будоражила окружающих и непрерывно о ком-то хлопотала, сама же, будучи подвижницей, одевалась бедно, покупая жилье нуждающимся, жила в весьма в скромной квартире, не имела даже собственного рояля и копейки не оставила на свои похороны.

Какой интернет, какие чаты и блоги могут заменить общение с яркой личностью, с живым человеком; в какой книге вычитаешь то, о чем могут поведать старшие в разговоре с глазу на глаз. Раньше хоть из литературных произведений черпали сведения о людях, преданных Родине и долгу, исповедующих благородство и самоотвержение, о славе русского оружия и тому подобных древностях, а теперь и книги, и театр, и кино – всё не о том, совершенно не о том.