Рифмуется с радостью

Признак старости – ощущение упущенных возможностей, навсегда оставленных в прошлом; слово «поздно» означает зияние между возрастом и опытом; в этом смысле дряхлость души может наступить и в 30. А вот пример противоположный: в 2008 году российские СМИ перед началом учебного сезона дружно прославили 62-летнюю красноярскую, кажется, пенсионерку: в молодости ей не удалось получить высшее образование; решившись восполнить пробел, она сдала ЕГЭ и поступила в институт, с правом учиться на бюджетные средства. Что значит «поздно»? Кому поздно? Может быть, поздно для карьеры, но разве знания не самоценны? Они обогащают сами по себе, насыщая жизнь, давая ей новое содержание. Пока человек учится, он молод и перспективен, хотя бы для себя самого.

В наши дни существует уйма всяких курсов: иностранные языки, история искусств, музыка, информатика; Валентина К. на седьмом десятке осваивает компьютер, а Наталья Г. записалась в студию Андрияки, всю жизнь мечтала рисовать, а теперь появилось время. Одна москвичка пошла платить за квартиру, перед ней в очереди старушка заполняет квитанцию, вносит за какие-то фельдшерские курсы; глаза веселые, молодые; эта москвичка так ободрилась, даже в газету написала, сделав несколько удивительный вывод: чего нам кризиса бояться!

Иные старики, бывает даже ученые и образованные, решительно отвергают мобильник и компьютер: интернет? лучше книжку почитать, я – консерватор, будто доблесть какая пугаться удобного новшества, давно освоенного дошкольниками-внуками. Консерваторы часто влачатся в давно убитом браке, не желая нести психологическую нагрузку при пересмотре супружеских отношений. Консерватор найдет тысячу причин никогда не задуматься о глубинных смыслах человеческого бытия; о вечности он скажет лишь с иронией, пора, мол, о душе подумать. Консерватор избегает любой ситуации, связанной с риском, для него комфорт заключается в прочности привычного, поскольку задача обживания любой terra incognita нарушает покой, требует сосредоточения сил, пересмотра привычных уютных позиций: «а старость ходит осторожно и подозрительно глядит» (Пушкин).

Фобии эти скорей всего от зависти: нынешним лоботрясам все легко дается, а мы-то! мы надрывались, мы голодали! ну и пусть, у нашего поколения другие идеалы, они презирают нас, а мы презираем их, легкомысленных и беззаботных. «Молодежь ужасна, – шутила Ф.Г. Раневская (1896 – 1984), – а самое ужасное, что мы к ней не принадлежим!». Но ведь, если разобраться, на самые важные вещи – любовь, радость, боль, одиночество – старики и молодежь смотрят одинаково, поэтому сострадание должно быть взаимным: молодым тоже совсем не легко.

Интеллигенты, оказавшись в лагерях, попадали в условия, способствовавшие отупению и надлому психики: монотонный режим, голод, холод, грубость окружения и раздумья о собственной невинно растоптанной судьбе порождали апатию и отчаяние. Отказываясь погибать бездумно и покорно, они стремились сохранить умственную энергию и память; повсюду возникали своеобразные тюремные университеты, в которых образованные люди делились знаниями, в форме докладов, каждый по своей специальности.

А.И. Солженицын в «Архипелаге» поведал о лекциях в камере Бутырской тюрьмы; Н.В. Тимофеев-Ресовский, одновременно сидевший в той же камере, называл этот обмен знаниями коллоквием. Б.В. Раушенбах в заключении (1942 – 44) посещал подобный лекторий с шуточным названием «Академия кирпичного завода»; он навсегда запомнил блестящие лекции по французской литературе XVIII века, по минералогии, археологии, сам рассказывал о будущих космических полетах, в которых впоследствии принимал непосредственное участие как теоретик. Н.И. Вавилов в камере смертников Саратовской тюрьмы читал лекции по биологии, генетике, растениеводству. Н.М. Любимов, будущий переводчик и писатель, исполнял в Бутырках (1933) обязанности библиотекаря и расширил их: вечерами читал лекции по русской литературе и предлагал другим выступать со стихами или юмористическими рассказами. В конце 60-х в Потьме политические по кругу читали стихи Н. Гумилева; конечно, благодаря «высоким материям» удавалось на какое-то время, пускай мысленно, вырваться из ада.

Одна умная старушка приучилась в трудных ситуациях воображать себя в лагере; отец, бывший зэк, поделился с ней наблюдением: там лучше других адаптировались обладатели огромных, например 25-летних, сроков: они не ждали освобождения и вынужденно приспосабливались к условиям зоны, где не то чтоб надеялись выжить, но желали сохранить в нечеловеческих обстоятельствах человеческое лицо. Это, может быть, сильнейшее испытание для души: заставить себя забыть о будущем – все равно что не думать про пресловутых белых обезьян.ебя пытание для души: забыть