Читаем Ригодон полностью

– Меня зовут Зигфрид… Hauptmann Зигфрид… но это не мое имя… это имя мне дали недавно… нам всем пришлось изменить имена… кажется, из-за шпионов… все остальные тоже изменили имена… а эта униформа?.. она ему тоже не принадлежит!.. его форма сгорела в Пфорцгейме… все пожарники Ульма были в Пфорцгейме… да!.. да! я уже понял!.. и во Франкфурте, как раз на Рождество… и это я тоже уже слышал… и в Штутгарте… он выпрямляется с каской в руке…

– Но почему вы изменили имя?

– Не я!.. власти! я вам уже сказал! ведь у нас всюду шпионы!.. это было необходимо!.. и сразу же получил чин капитана!.. до этого я был аджюданом!.. десять лет я был аджюданом!.. а через день раз – и капитан! быстро, не так ли? быстро!.. но у нас совсем не осталось лейтенантов!.. и капитанов!.. все погибли, сгорели!.. в Пфорцгейме!.. во Франкфурте!.. только капитан Зигфрид!.. вы понимаете?

У них в пожарной команде больше не осталось кадров, но пусть сами с этим и разбираются!.. ни насосов, ни пожарных… а он по-прежнему старался изо всех сил… еще одна ступенька!.. этот человек старше, чем говорит… но, кстати, он же не сказал, сколько ему лет… пробормотал какую-то цифру… уверен, ему уже за семьдесят… мертвенно-бледный, с отечным лицом… наверху разгляжу получше, ведь он хочет, чтобы я ощупал его живот… ну вот, мы и пришли! дверь… на площадке… еще передышка!.. в это мгновение… я вспомнил про капитана инженерных войск… про его послание для Леммельриха… ну да, так я и стану нашептывать ему на ухо, что, мол, его дочь… трам! тара! рам! ничего, этот Леммельрих перебьется, тоже мне, Святой Отец! ясное дело, что тот, кто не умеет держать язык за зубами, ведет себя как жалкий паяц, как гнусный безмозглый трепач, от таких ублюдков все стараются держаться подальше… ну ладно!.. перед нами дверь!.. я стучу, Зигфрид застыл в неподвижности… нам открывает не начальник, а какая-то женщина… женщина в фуражке, наверное, заменяет мужа… на ней малиновая фуражка, она начальница вокзала… очень приветливая, лет сорока… без сомнения, это фуражка ее мужа, так как козырек спускается ей на нос… а сама фуражка держится на ушах и закрывает даже подбородок… guten tag! guten tag! тут же радостно закудахтала она, увидев нас!.. полное доверие! она сразу же нам все рассказывает… ее муж на русском фронте… она вместо него… а здесь, под кроватью, ее дети, их трое… она зовет их… те отвечают, но очень тихо… три тоненьких голоска… даже дети, и те осторожны, уже научены… я уточняю: две девочки и один мальчик… трех, пяти, шести лет… пусть сидят, где сидят! чтобы никто их не видел, ни на вокзале, ни на улице, иначе их могут забрать, и вернуть матери только после победы… с другими детьми из Ульма так уже поступили, когда сюда на большую конференцию «Восток-Запад» приезжал фюрер… здесь проходила встреча всех штабов… они устроили облаву! забирали детей для Hitler Jugend!.. так что тем, что под кроватью, лучше не высовываться!.. «Kindern schweigen! Дети, молчите!»… а наш чудак капитан Зигфрид даром времени не теряет, правда ему никак не удается справиться со своими штанами… они не снимались… это были штаны старого фасона, со штрипками… ну вот, готово! боже, до чего же он худой!.. он снова надевает свою каску… идет к окну, прямо так, голый и в каске… у него какая-то идея…

– Хильда, вы видите эту колокольню?

– Ja Krist! sicher Krist!.. конечно, Крист!

– А может, мне оттуда спрыгнуть?

– Nein Krist!.. nein!

Она отвечает ему совершенно спокойно, должно быть, уже привыкла… может, они живут вместе?.. возможно… особой роскоши здесь не видно… что-то вроде отеля «Зенит»[55]… комфорт примерно такой же, но только дыр и трещин в стенах не так много… а обои так же отстают от стен… похоже, их здесь частенько трясло… Зигфрид снова принимается надевать свои брюки… вдруг резко оборачивается и окликает Хильду…

– Хильда!.. Хильда!.. этот бездельник интересовался моим возрастом!..

Бездельник – это я…

Она жестами показывает мне ничего ему не отвечать… у него не все в порядке с головой!.. с головой!.. она просовывает палец под свою фуражку, свою огромную малиновую шляпенцию… мол, именно там его болезнь!.. понятно!.. понятно!

– Идите сюда, посмотрите!.. посмотрите, паршивый мальчишка!

Паршивый мальчишка – это опять я… его Хильда делает мне знак: подойдите!.. лучше уж мне ее послушаться…

– Взгляните туда!.. дальше!.. еще дальше!.. видите колокольню?..

– Да!.. да!.. конечно!..

Действительно, в самом конце проспекта…

– Ее высота сто шестьдесят один метр!.. вы понимаете?.. и в праздник пожарных! Sedantag! я был там наверху!.. на самом верху!.. первым!.. одиннадцать раз я добирался туда первым! на самый верх!

Перейти на страницу:

Все книги серии Extra-текст

Влюбленный пленник
Влюбленный пленник

Жан Жене с детства понял, что значит быть изгоем: брошенный матерью в семь месяцев, он вырос в государственных учреждениях для сирот, был осужден за воровство и сутенерство. Уже в тюрьме, получив пожизненное заключение, он начал писать. Порнография и открытое прославление преступности в его работах сочетались с высоким, почти барочным литературным стилем, благодаря чему талант Жана Жене получил признание Жана-Поля Сартра, Жана Кокто и Симоны де Бовуар.Начиная с 1970 года он провел два года в Иордании, в лагерях палестинских беженцев. Его тянуло к этим неприкаянным людям, и это влечение оказалось для него столь же сложным, сколь и долговечным. «Влюбленный пленник», написанный десятью годами позже, когда многие из людей, которых знал Жене, были убиты, а сам он умирал, представляет собой яркое и сильное описание того исторического периода и людей.Самая откровенно политическая книга Жене стала и его самой личной – это последний шаг его нераскаянного кощунственного паломничества, полного прозрений, обмана и противоречий, его бесконечного поиска ответов на извечные вопросы о роли власти и о полном соблазнов и ошибок пути к самому себе. Последний шедевр Жене – это лирическое и философское путешествие по залитым кровью переулкам современного мира, где царят угнетение, террор и похоть.

Жан Жене

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Ригодон
Ригодон

Луи-Фердинанд Селин (1894–1961) – классик литературы XX века, писатель с трагической судьбой, имеющий репутацию человеконенавистника, анархиста, циника и крайнего индивидуалиста. Автор скандально знаменитых романов «Путешествие на край ночи» (1932), «Смерть в кредит» (1936) и других, а также не менее скандальных расистских и антисемитских памфлетов. Обвиненный в сотрудничестве с немецкими оккупационными властями в годы Второй Мировой войны, Селин вынужден был бежать в Германию, а потом – в Данию, где проводит несколько послевоенных лет: сначала в тюрьме, а потом в ссылке…«Ригодон» (1969) – последняя часть послевоенной трилогии («Из замка в замок» (1957), «Север» (1969)) и одновременно последний роман писателя, увидевший свет только после его смерти. В этом романе в экспрессивной форме, в соответствии с названием, в ритме бурлескного народного танца ригодон, Селин описывает свои скитания по разрушенной объятой пламенем Германии накануне крушения Третьего Рейха. От Ростока до Ульма и Гамбурга, и дальше в Данию, в поездах, забитых солдатами, пленными и беженцами… «Ригодон» – одна из самых трагических книг мировой литературы, ставшая своеобразным духовным завещанием Селина.

Луи Фердинанд Селин

Проза
Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе
Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе

«Казино "Вэйпорс": страх и ненависть в Хот-Спрингс» – история первой американской столицы порока, вплетенная в судьбы главных героев, оказавшихся в эпицентре событий золотых десятилетий, с 1930-х по 1960-е годы.Хот-Спрингс, с одной стороны, был краем целебных вод, архитектуры в стиле ар-деко и первого национального парка Америки, с другой же – местом скачек и почти дюжины нелегальных казино и борделей. Гангстеры, игроки и мошенники: они стекались сюда, чтобы нажить себе состояние и спрятаться от суровой руки закона.Дэвид Хилл раскрывает все карты города – от темного прошлого расовой сегрегации до организованной преступности; от головокружительного подъема воротил игорного бизнеса до их контроля над вбросом бюллетеней на выборах. Романная проза, наполненная звуками и образами американских развлечений – джазовыми оркестрами и игровыми автоматами, умелыми аукционистами и наряженными комиками – это захватывающий взгляд на ушедшую эпоху американского порока.

Дэвид Хилл

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги