Читаем Ригодон полностью

– Вам ничего не известно!.. я все вам сейчас расскажу!.. правду!.. только правду!.. они назначили эту пьяную свинью Hauptmann’ом просто потому, что у них больше никого не осталось из пожарных!.. ни одного человека! никого!.. а все это ради маршала Рундштедта, чтобы он увидел здесь пожарных!.. но никого ведь нет! все оставшиеся не могут встать! а эта пьяная свинья здесь! этот Шмидт!.. ja! ja! давай!.. хоть на четвереньках! Зигфрид!.. вот! капитан Зигфрид! вы понимаете?

Пьяная свинья ворчит… ах!.. сейчас он начнет все опровергать… но нет!

– Hauptmann Шмидт!

Я трогаю его за руку…

– Ja!.. ja!..

– Каковы ваши указания?

Он размышляет… так-то лучше.

– Sie! Sie!.. вы понесете аппарат! apparat!

Ага, он уже все решил… мы!.. мы понесем аппарат!

– Вот вам аппарат и повязка!..

Хильда нам все объясняет… нужно просто пройти по проспекту… очень медленно… осторожно ступая… потихоньку… до самого собора… ну того, со шпилем… с огнетушителем… переходя с одного тротуара!.. на другой… и заглядывая в сточные канавки… нет ли там «пластинок»… что еще за пластинки?.. она мне все объясняет… пожароопасные пластинки… а откуда они там возьмутся? сверху, с воздуха, с самолетов… ну и что с ними делать?.. пластинки нужно быстренько залить!.. всего одной струйкой!.. Хильда знала, как это делается… но сама она никуда не пойдет!.. а я тоже на такое не способен, с моими-то костылями… я осматриваю этот огнетушитель… резервуар в заплечном мешке… с распылителем на конце… думаю, этот apparat довольно тяжелый… может, Ля Вига?.. вот он не против… это же просто прогулка!.. а мы с Лили тоже пойдем и поможем ему…

– Sicher! sicher! конечно!

Зигфриду больше ничего и не надо, главное, чтобы от него отвязались и дали спокойно посидеть… а как же повязка!.. вот!.. у Хильды целая связка таких повязок… но нам нужна только одна! для того, кто будет «огнетушителем»!.. так Ля Вига?.. или же я?.. да, Ля Вига!.. на повязке их «демилитаризованной зоны», то есть Ульма, изображена сова… голова совы… Ля Вига берет ее и обматывает вокруг руки… затем берет apparat… теперь ему хочется взглянуть на себя, как он выглядит… во всей той экипировке… чтобы посмеяться!.. однако зеркала тут нет!..

– Просто блеск, малыш!

– А вы меня не бросите?

– Не волнуйся, от нас ты никуда не денешься!

Я начинаю постепенно привыкать к прихватам этих фрицев… ага, это еще не все!.. настроение Хильды вдруг резко меняется… так и есть, точно… я сразу же это замечаю… одним пальцем она приподнимает свой козырек… и я вижу ее глаз… так!.. под глазом красуется черный фингал… она что, подралась?.. с этим пожарником?.. или с жандармами?.. а может, еще с кем?.. впрочем, мне-то что!.. как бы там ни было, но она вдруг успокоилась и помогает Ля Виге пристегнуть огнетушитель… сперва пояс, потом бретельки… она уже не молода, но еще и не старуха… мужеподобная, с небольшими усиками… но у нее же в подчинении целый вокзал, ясное дело, что слабой женщине такое было бы не под силу, она бы не справилась…

Зигфрид нам все объясняет, еще кое-что уточняет… инструктирует!.. описывает проспект…

– Если вы заметите пластинки… plaketten!.. потушите их!.. вот так!.. струйкой!.. из огнетушителя! зззз!.. пеной!..

Да ради бога, пожалуйста, мы все потушим!.. а этот бездельник будет прохлаждаться здесь!.. ну а plaketten? где искать? Хильда должна знать…

– Wo die plaketten?

Спрашиваю я ее…

– Повсюду на проспекте!.. пожароопасные пластинки!..

– Вы их видели?

– Нет!.. здесь ни разу!.. и он тоже! но зато во Франкфурте… и в Пфорцгейме… эти пластинки просто сыпались дождем! такое может случиться и здесь!.. ведь тут будут похороны… и маршал!

– Какой еще маршал?

– Рундштедт, я ж вам уже говорила… они пойдут по этому проспекту… вечером…

Ладно, пускай… но как же повязка?.. у нас же нет повязок… хотя нет, у меня есть! и она на руке! я и забыл… повязка из Безона: «Силы самообороны»… я ее так и не снимал, но она вся черная, в саже и копоти… надо бы ее сполоснуть! нет!.. у Хильды есть идея получше…

– Вы со своими костылями будете изображать слепого!

Она демонстрирует мне… я должен дать одну руку Ля Виге, а другую Лили… а как же Бебер?.. Бебер пойдет за нами, он уже привык, все лучше, чем сидеть в мешке… на этом проспекте – никого, а если он заметит, что кто-то идет, то сразу запрыгнет на меня, одним прыжком… он достаточно попутешествовал!.. ведь он дошел даже досюда, до Медона, дошел, и похоронен здесь, в саду…

Таким образом, мы пойдем по этому проспекту… взявшись под руки, я в роли слепца… ну и идеи у этой Хильды… а вот Зигфрид явно решил на все забить… мы и пластинками должны заниматься! и ходить тут! вместо него!.. Бебер пойдет за нами, в этом я не сомневаюсь… в сумке его тащить не придется… а как же хавка?.. не то, чтобы мы были очень голодны, но кое-какие запасы нам бы не помешали! пара буханок хлеба и маргарин… а как насчет карточек?.. может, у Хильды они есть?.. ja! ja! она готова… мигом!.. она поднимается к себе и приносит все, что нам нужно… мы складываем это в сумку… Бебер пойдет сам… все, можно идти!

– До свиданья, мадам! до свиданья, капитан!

Перейти на страницу:

Все книги серии Extra-текст

Влюбленный пленник
Влюбленный пленник

Жан Жене с детства понял, что значит быть изгоем: брошенный матерью в семь месяцев, он вырос в государственных учреждениях для сирот, был осужден за воровство и сутенерство. Уже в тюрьме, получив пожизненное заключение, он начал писать. Порнография и открытое прославление преступности в его работах сочетались с высоким, почти барочным литературным стилем, благодаря чему талант Жана Жене получил признание Жана-Поля Сартра, Жана Кокто и Симоны де Бовуар.Начиная с 1970 года он провел два года в Иордании, в лагерях палестинских беженцев. Его тянуло к этим неприкаянным людям, и это влечение оказалось для него столь же сложным, сколь и долговечным. «Влюбленный пленник», написанный десятью годами позже, когда многие из людей, которых знал Жене, были убиты, а сам он умирал, представляет собой яркое и сильное описание того исторического периода и людей.Самая откровенно политическая книга Жене стала и его самой личной – это последний шаг его нераскаянного кощунственного паломничества, полного прозрений, обмана и противоречий, его бесконечного поиска ответов на извечные вопросы о роли власти и о полном соблазнов и ошибок пути к самому себе. Последний шедевр Жене – это лирическое и философское путешествие по залитым кровью переулкам современного мира, где царят угнетение, террор и похоть.

Жан Жене

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Ригодон
Ригодон

Луи-Фердинанд Селин (1894–1961) – классик литературы XX века, писатель с трагической судьбой, имеющий репутацию человеконенавистника, анархиста, циника и крайнего индивидуалиста. Автор скандально знаменитых романов «Путешествие на край ночи» (1932), «Смерть в кредит» (1936) и других, а также не менее скандальных расистских и антисемитских памфлетов. Обвиненный в сотрудничестве с немецкими оккупационными властями в годы Второй Мировой войны, Селин вынужден был бежать в Германию, а потом – в Данию, где проводит несколько послевоенных лет: сначала в тюрьме, а потом в ссылке…«Ригодон» (1969) – последняя часть послевоенной трилогии («Из замка в замок» (1957), «Север» (1969)) и одновременно последний роман писателя, увидевший свет только после его смерти. В этом романе в экспрессивной форме, в соответствии с названием, в ритме бурлескного народного танца ригодон, Селин описывает свои скитания по разрушенной объятой пламенем Германии накануне крушения Третьего Рейха. От Ростока до Ульма и Гамбурга, и дальше в Данию, в поездах, забитых солдатами, пленными и беженцами… «Ригодон» – одна из самых трагических книг мировой литературы, ставшая своеобразным духовным завещанием Селина.

Луи Фердинанд Селин

Проза
Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе
Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе

«Казино "Вэйпорс": страх и ненависть в Хот-Спрингс» – история первой американской столицы порока, вплетенная в судьбы главных героев, оказавшихся в эпицентре событий золотых десятилетий, с 1930-х по 1960-е годы.Хот-Спрингс, с одной стороны, был краем целебных вод, архитектуры в стиле ар-деко и первого национального парка Америки, с другой же – местом скачек и почти дюжины нелегальных казино и борделей. Гангстеры, игроки и мошенники: они стекались сюда, чтобы нажить себе состояние и спрятаться от суровой руки закона.Дэвид Хилл раскрывает все карты города – от темного прошлого расовой сегрегации до организованной преступности; от головокружительного подъема воротил игорного бизнеса до их контроля над вбросом бюллетеней на выборах. Романная проза, наполненная звуками и образами американских развлечений – джазовыми оркестрами и игровыми автоматами, умелыми аукционистами и наряженными комиками – это захватывающий взгляд на ушедшую эпоху американского порока.

Дэвид Хилл

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги