Читаем Ригодон полностью

– Нет ли здесь?.. нет ли?.. Wasser?.. воды…

Спрашиваю я.

– Da!.. da![119]

Отвечают они мне… вода там, выше! где это, выше?.. я отправляюсь на поиски, не один, вместе с Лили и Бебером… само собой, все ребята идут за нами… с шумом вылезают из-под брезента, скатываются вниз… на насыпи они будут раньше нас… а ведь еще недавно переползали с места на место как вялые мокрицы… теперь вон какими шустрыми стали… все дети обожают приключения, даже те, у которых постоянно текут слюни, они тут же обретают вкус к жизни, становятся ловкими, превращаются в настоящих бесенят!.. а вот вы всего лишь старая рухлядь, с трудом ковыляющая, держась за стенку… вне зависимости от условий, от маршрутов, ничего не поделаешь! так вот, как я вам сказал, ребята уже влезли на насыпь… вода недалеко, до нее метров сто, если идти по путям… огромный чан… ребята оказались там раньше нас… пьют прямо из чана, опустив туда головы… и мы тоже!.. а вот Беберу пить не хочется… я спрашиваю наших двух стариков, когда мы поедем дальше?.. не сейчас! нужно дождаться окончания тревоги!.. но ни я, ни Лили никакой тревоги не слышали… а что это там такое?.. мост через Kanal! о, я так и знал, что мы к нему приближаемся… мы уже здесь!.. я хочу удостовериться, точно ли мы приехали именно сюда, делаю несколько шагов… да, все верно!.. бездонная пропасть, вся заполненная железными балками, малыми арками, действительно, это и есть канал… они не соврали… и в самом низу в этой темноте, в этой бездне, я бы даже сказал, в этой траншее… я вижу, как мигают… два… три… четыре огонька… может, даже десять?.. это корабли?.. не думаю… я знаю… и объяснять мне ничего не нужно… Unterseeboten! субмарины… мне прекрасно известно все, что происходит в море… нет! не то, чтобы прекрасно, я бы сказал: приблизительно… этот канал мне тоже знаком, ведь я проходил по нему восемь… десять раз… из конца в конец…

А вот и наши старики!.. они согласны… все точно, это огни субмарин… которые ждут разрешения войти в Северное море… подают сигналы… возможно, наш поезд с платформами тоже подает сигналы?.. почему бы и нет! тревога пока не кончилась… подождем!.. слышен вой сирен… а вот самолетов я что-то не слышу… хотя этот канал – подходящий объект для бомбардировок… вот только зачем им его разрушать именно сейчас, после четырех лет войны… скоро он может понадобиться им самим… ведь победят, скорее всего, именно они… но я не собираюсь высказывать свои соображения этим двум старикам… кроме того, они заняты… точнее, один из них, не такой древний… он решил побриться, причем прямо сейчас, воспользовавшись тревогой и большим чаном с водой… он принес сюда фонарик, зеркальце, бритву и два мыльца… я вижу, откуда льется эта вода: из широкого плоского полотняного шланга, такие же есть и у нас… ладно!.. пусть себе бреется… мы уже все попили… он подвесил свое зеркальце прямо к нашей платформе, на гвоздь… мы с ребятам наблюдаем, как он намыливается… и вдруг как раз в это мгновение в небе появляются зеленые свечи!.. посыпались отовсюду, со всех облаков… все понятно… «предупредительные огни»… а потом, как обычно, «белые»… а за ними бомбы… вам сильно повезло, если вы никогда не оказывались в подобной ситуации!.. а вот мы уже не знаю, сколько раз… когда драма повторяется, она превращается в комедию… Монмартр… Сартрувиль… Сен-Жан-д’Анжели… Франкфурт… и т. д… Берлин… кстати, здесь, в Медоне, через двадцать пять лет я обнаружил прямо перед своими воротами в сад что-то наподобие кратера, угрожающего обвалиться… а все соседи тут же начали вопить, что это я виноват, и пора уже выселить меня отсюда, они направят петицию в Префектуру, чтобы там приняли меры!.. о, мне совсем не смешно, все невзгоды Аттилы[120] в сравнении с моими были сущими пустяками – трава, видите ли, у него плохо росла… а вот рядом со мной всюду появляются кратеры!.. и еще – куда бы я ни притащился, все вокруг сразу превращается в дерьмо: и почва, и растения, и скот дохнет… а человеческие существа только от одного моего вида не могут ни пить, ни есть, ни спать… вот до чего дошло!.. но когда я думаю про этот провал у самых ворот моего сада, мне кажется, это из-за бомбардировок Рено, хотя знаю – вы мне не поверите… я сам их наблюдал, мы жили тогда наверху, на Монмартре, на углу улицы Жирардон, а это не так уж далеко!.. уверен, что если даже через тысячу лет где-нибудь на Марсе, на Луне или на Малой Медведице случится какой-нибудь обвал, все белые, все, даже если они к тому времени станут желтыми или «супербразильцами», во всем будут обвинять меня!.. я уже к этому готов!..

Перейти на страницу:

Все книги серии Extra-текст

Влюбленный пленник
Влюбленный пленник

Жан Жене с детства понял, что значит быть изгоем: брошенный матерью в семь месяцев, он вырос в государственных учреждениях для сирот, был осужден за воровство и сутенерство. Уже в тюрьме, получив пожизненное заключение, он начал писать. Порнография и открытое прославление преступности в его работах сочетались с высоким, почти барочным литературным стилем, благодаря чему талант Жана Жене получил признание Жана-Поля Сартра, Жана Кокто и Симоны де Бовуар.Начиная с 1970 года он провел два года в Иордании, в лагерях палестинских беженцев. Его тянуло к этим неприкаянным людям, и это влечение оказалось для него столь же сложным, сколь и долговечным. «Влюбленный пленник», написанный десятью годами позже, когда многие из людей, которых знал Жене, были убиты, а сам он умирал, представляет собой яркое и сильное описание того исторического периода и людей.Самая откровенно политическая книга Жене стала и его самой личной – это последний шаг его нераскаянного кощунственного паломничества, полного прозрений, обмана и противоречий, его бесконечного поиска ответов на извечные вопросы о роли власти и о полном соблазнов и ошибок пути к самому себе. Последний шедевр Жене – это лирическое и философское путешествие по залитым кровью переулкам современного мира, где царят угнетение, террор и похоть.

Жан Жене

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Ригодон
Ригодон

Луи-Фердинанд Селин (1894–1961) – классик литературы XX века, писатель с трагической судьбой, имеющий репутацию человеконенавистника, анархиста, циника и крайнего индивидуалиста. Автор скандально знаменитых романов «Путешествие на край ночи» (1932), «Смерть в кредит» (1936) и других, а также не менее скандальных расистских и антисемитских памфлетов. Обвиненный в сотрудничестве с немецкими оккупационными властями в годы Второй Мировой войны, Селин вынужден был бежать в Германию, а потом – в Данию, где проводит несколько послевоенных лет: сначала в тюрьме, а потом в ссылке…«Ригодон» (1969) – последняя часть послевоенной трилогии («Из замка в замок» (1957), «Север» (1969)) и одновременно последний роман писателя, увидевший свет только после его смерти. В этом романе в экспрессивной форме, в соответствии с названием, в ритме бурлескного народного танца ригодон, Селин описывает свои скитания по разрушенной объятой пламенем Германии накануне крушения Третьего Рейха. От Ростока до Ульма и Гамбурга, и дальше в Данию, в поездах, забитых солдатами, пленными и беженцами… «Ригодон» – одна из самых трагических книг мировой литературы, ставшая своеобразным духовным завещанием Селина.

Луи Фердинанд Селин

Проза
Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе
Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе

«Казино "Вэйпорс": страх и ненависть в Хот-Спрингс» – история первой американской столицы порока, вплетенная в судьбы главных героев, оказавшихся в эпицентре событий золотых десятилетий, с 1930-х по 1960-е годы.Хот-Спрингс, с одной стороны, был краем целебных вод, архитектуры в стиле ар-деко и первого национального парка Америки, с другой же – местом скачек и почти дюжины нелегальных казино и борделей. Гангстеры, игроки и мошенники: они стекались сюда, чтобы нажить себе состояние и спрятаться от суровой руки закона.Дэвид Хилл раскрывает все карты города – от темного прошлого расовой сегрегации до организованной преступности; от головокружительного подъема воротил игорного бизнеса до их контроля над вбросом бюллетеней на выборах. Романная проза, наполненная звуками и образами американских развлечений – джазовыми оркестрами и игровыми автоматами, умелыми аукционистами и наряженными комиками – это захватывающий взгляд на ушедшую эпоху американского порока.

Дэвид Хилл

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги