Рихард Феникс. Море. Книга 3

У спуска с гор ждал экипаж. Дорога до здания предварительного задержания неподалёку от тюрьмы пролетела незаметно. Олли с восторгом и любопытством разглядывала город, ведь оказалась здесь всего в третий раз.

На входе в здание Урмё и Олли столкнулись с двумя стражами, те тащили полные вёдра воды.

— Опять буянит! — выкрикнули стражи и побежали вперёд, расплёскивая воду и поскальзываясь на дорожке луж.

— Скажи им остановиться. Я разберусь, — тихо попросила женщина.

Старший детектив окликнул стражей, те замерли у дальней двери в коридоре. Та вдруг затряслась, сверкнуло, грохнуло. Маленькое окошко вылетело из неё. Грохнуло снова и полотно сорвало с петель. Стражи, едва успевшие вжаться в стены, кинули вёдра и бросились прочь. Урмё хватал ртом воздух, застыв на месте. Олли решительно двинулась вперёд, осушая влагу под своими стопами.

Маленькая камера без окон, будто склеп. Каменный низкий стул посреди. К нему оплавленными цепями в руку толщиной прикручен живой огонь. Густо-багряный, яростный, просверкивающий чёрными молниями. Пол был залит по щиколотку водой.

Олли вздохнула. Взглядом проницая огонь, она видела смятение мужа, его уязвимость и страх, перекошенное болью лицо. Она приняла его всего без остатка. Не страшась пламени, бьющего на три шага вокруг, бросилась к Нолану и обняла. И кроваво-страшное заискрило, успокаиваясь, зашипело, зазолотилось и опало.

— Всё хорошо, — шептала Олли, нацеловывая родное лицо, обхватив вздрагивающие плечи мужа. — С Ри всё в порядке. Он не на корабле. Он в море, движется к нам. Поверь мне, любимый.

И Нолан верил, медленно возвращаясь в себя в ласковых объятиях жены.

Два часа спустя, когда одежда на муже была высушена, а он сам переведён в чистую, уютную камеру при допросной и накормлен, Олли наконец смогла его рассмотреть и выслушать.

— Я думал, ты будешь ревновать, — признался Нолан, пересказав расследование, и опустил голову на колени жене. Та поцеловала его в закрытые веки и в лоб, тихо ответила:

— Мне незачем растрачивать себя на столь низкие чувства. Я, верю тебе, Нолан. Ты меня не предашь.

Он вздрогнул от этих слов. Олли предпочла это не заметить.

— Тебя не пугает то, как я постарел всего за пару дней?

— Всегда мечтала, чтобы ты выглядел старше, — прошептала жена и прикусила его губу.

— Олли, я… — прохрипел он после долгого поцелуя, — должен извиниться перед Урмё. Я его сильно обидел.

— Да. Ты причинил ему большие страдания, ударил по больному, растоптал его чувства. Я надеюсь, тебе совестно.

— Ты…

— Я не издеваюсь над тобой, любимый. Только прошу держать свои эмоции в узде и беречь тех, кому ты дорог.

— Но Ри! — его голос зазвенел и дрогнул.

— Доверяй нашему мальчику. Иначе он так никогда и не повзрослеет. Он вырос из хрустальной оранжереи, которую ты вокруг него возвёл своей опекой, и теперь должен сам выбрать путь.

В дверь постучали. На пороге появился Урмё. Нолан поднялся, впалые щёки заливала краска стыда.

— Я прошу прощения у тебя, Урмё, друг мой.

Тот не ответил, лишь натягивал козырёк старенькой кепки всё ниже. Феникс приблизился и добавил:

— Мне совестно за свои слова и поступки. Я не имел права говорить тебе то. И прости, что ударил тебя, оттолкнул.

— Всё хорошо. Извинения приняты!

Урмё приблизился к Нолану. Они обнялись. Олли видела, как у старшего детектива дрожали руки, как он отводил взгляд. Ещё не скоро Урмё простит друга. И сможет ли его таковым называть? Всё же, когда вонзают в сердце нож и проворачивают, довольно сложно после этого быть живым.

— Я не поеду в Макавари и буду дальше заниматься с тобой расследованием, — произнёс Феникс.

— Посиди здесь денёк, отдохни, отоспись. А завтра продолжим. Хорошо, мой… напарник?

— Да, — Нолан растеряно отступил. Урмё, так и не взглянув в глаза, хлопнул его по плечу и вышел. Феникс обернулся к жене и с тоской произнёс: — Кажется, я потерял друга.

— Ты получил урок. Воспользуйся этими знаниями, чтобы восстановить вашу связь, — мягко ответила Олли.

* * *

— Ксения, что это на тебе надето? — раздался голос позади.

Олли обернулась. Пожилой человек оттянул уголок глаза, чуть наклонился вперёд. Лицо его из бледного стало белым, потом красным, на лбу появился пот, в глазах блеснули слёзы. Срывающийся голос заглушили торопливые шаги.

— Ты не Ксения. Ты дочка Хермины, сестры моей?

Второй советник Луиджи Сорган почти подбежал и стиснул Олли в объятиях, не переставая шептать: «Хермина, Хермина, как же она похожа на тебя». Урмё, стоящий неподалёку с камердинером поднёс палец к губам, когда из двери напротив появилась девушка, так похожая на ту, с которой он пришёл.

Глаза леди Ксении распахнулись, рот приоткрылся, она по-птичьи всплеснула руками и бросилась к Олли, вглядываясь в неё, как в себя из будущего, — так они были похожи.

До позднего вечера вчетвером они сидели в гостиной, и Луиджи всё говорил о своей сестре, ласково прижимая к себе то Олли, то Ксению, то обеих сразу.