Рихард Штраус. Последний романтик

В этом письме Штраус достиг предела морального падения. Ответа он так и не получил. Представления «Молчаливой женщины» были запрещены.

В те самые дни, когда он сочинял свою мольбу Гитлеру, точнее, за три дня до того, как он отправил письмо, он продолжал тайно писать свою apologia pro vita sua. [299] В памятной записке, датированной 10 июля 1935 года, он рассказал историю перехваченного письма. В более поздней записке он отмечал, что смысл его слов был извращен, что иностранные, а также венские еврейские газеты настолько его очернили, что никакие репрессии немецкого правительства уже не могли обелить его в глазах приличных людей. Он «всегда» был противником травли евреев, организованной Геббельсом и Стрейхером. Он считал, что эта травля позорит честь Германии. Сам он получил от евреев столько помощи, столько бескорыстной дружбы и интеллектуального обогащения, что было бы преступлением не объявить во всеуслышание о том, как он им благодарен. Более того, его злейшие враги – Перфаль, Феликс Моттль, Франц Шальк и Вейнгартнер – лица арийского происхождения.

И хотя Штраусу больше никогда не доверяли государственный пост (однако он был официальным композитором и дирижером олимпийского гимна, исполненного на открытии Берлинской олимпиады, не говоря о Фестивале японской музыки, о котором я уже упоминал), и хотя нацисты относились к нему с подозрением, он был слишком крупной фигурой, чтобы его можно было сурово покарать. Поскольку его современник композитор Пфитцнер, убежденный национал-социалист, был практически неизвестен за рубежом, имя Штрауса оставалось единственным символом немецкой музыки для всего мира. И все же ему повезло, что он не кончил свои дни в Дахау. По непонятной причине гестапо сочло нужным послать фотокопию чуть не погубившего Штрауса письма Стефану Цвейгу в Лондон. Если бы тот его опубликовал, нацистам пришлось бы арестовать Штрауса.

Но так как этого не произошло, они решили – в основном из практических соображений – оставить Штрауса в покое. Его оперы продолжали идти в немецких театрах, где они собирали полные залы, его симфонические поэмы тоже неизменно пользовались успехом. Гофмансталя, естественно, перестали называть «неарийцем» и отзывались о нем как о «еврее». Но он давно умер. Так что работы Штрауса по-прежнему исполнялись на сцене, и самому Штраусу – Великому Моголу немецкой музыки – позволяли дирижировать где угодно и когда угодно.

А ему этого все еще очень хотелось. Даже на восьмом десятке он не только оставался действующим композитором, но и давал концерты. Конечно, у него появились старческие немощи – иногда его прихватывал ревматизм, иногда случались заболевания дыхательных путей, у него удалили аппендикс – весьма серьезная операция для человека его возраста. Но он каждый раз поднимался с постели и продолжал работать. В возрасте восьмидесяти лет он записал на магнитофон почти все свои сочинения в исполнении Венского филармонического оркестра. На следующий год, в 1945 году, все эти пленки сгорели при бомбардировках.

Как и во время Первой мировой войны, Штрауса не особенно беспокоили беды, постигшие его страну. Как и в его переписке в Гофмансталем, война почти не упоминается в его переписке с Клеменсом Крауссом. Когда стало невозможно купить мясо, когда были объявлены ограничения на поездки по стране, когда Паулине не хватало мыла, чтобы поддерживать чистоту в доме, когда его шофера и садовника забрали в армию, когда возникли сложности в переписке с Крауссом (с которым он работал над «Каприччо»), тогда Штраус жаловался. Он называл себя «хроническим жалобщиком».

Он так мало осознавал опасность положения, в котором к концу войны оказалась его страна, что после неудачной постановки «Арабеллы» в Италии высказался в письме к Крауссу, что «всех итальянских директоров оперных театров, композиторов и оформителей сцены» надо специальным поездом привезти в Зальцбург, чтобы они посмотрели, как блестяще поставил эту оперу Краусс (в 1942 году!).

Сохранился любопытный документ, датированный 14 января 1944 года и подписанный Мартином Борманом. Его послали всем ответственным лицам национал-социалистической партии (одну копию, естественно, направили Гитлеру). В нем говорится:

...