Рики Макарони и Наследники Врагов

Ребята занимались тем, что чистили нарлов для предстоящего экзамена у пятикурсников. Занятие было не из легких — недоверчивые создания сами в руки не давались, их приходилось обездвиживать. Но даже в этом случае оставался риск уколоть пальцы, поскольку иглы у них торчали под самыми неожиданными и неудобными углами.

— А что тут плохого? — не поняла Бетси.

— Знаю я эту породу. Только и мечтают, чтоб тебя развинтить на составляющие, — мрачно изрек гриффиндорец. — Помню, как нас два года назад заманил этот придурковатый маггл.

Филипс, услышав это, подошел ближе. Событие, на которое сослался Уизли, непосредственно касалось его, поскольку он имел все шансы стать тогда подопытным. Уж наверное, ему бы не хотелось, чтобы акромантул проявил к нему научный интерес подобного рода.

— А мой дядя, профессор Малфой! — продолжал Артур, не обращая внимания на одноклассника. — Не поручусь, конечно, что он своих родственников сунет под микроскоп, но вообще мне дядя Рон говорил, у него с детства были пакости на уме. Сделать что-нибудь и посмотреть, как человек на это отреагирует — это по нему. Уж получал он по мозгам, причем знал же, что получит. Хотя у дяди Драко есть здравый смысл, он сначала думает, что какие будут последствия. А большинство исследователей становятся совсем как психи, лишь бы опыты ставить, он мне сам говорил.

— Думаешь, этот Глазург точно таким способом хочет изучить что-нибудь сверхценное для паучьей науки? — спросил Тони.

— Не для науки, а для самых простых вещей. Например, отличаются ли по вкусу парни от девчонок, — вздохнул Генри.

— Перестань нагнетать обстановку! — возмутилась Каролина.

В общем, благодаря этому уроку в рядах шестого курса возникло стойкое взаимное недовольство. По возвращении в замок половина ребят, включая Рики, отправилась в больничное крыло, потому что контакт с колючками нарлов оказался вреден: царапины ужасно чесались.

Не то чтобы он сильно удивился, когда обнаружил на территории мадам Помфри Гермиону Уизли. Она сидела на стуле в приемной комнате и сосредоточенно терла тарелку.

— Привет, — сказала она, кивнув прежде всего любимому кузену.

— Привет. А что это ты делаешь? — с подозрением поинтересовался Уизли.

— Интересуюсь, как можно сводить заколдованные надписи с такой вот посуды, — дружелюбно ответила сестренка и больше не вмешивалась в процесс лечения. Выходя после довольно неприятной процедуры с все еще замороженными руками, Рики заметил, что на тарелке, которую девочка старательно оттирает «Универсальным пакостеснимателем», выгравировано: «Ложитесь спать ровно в десять часов». Парень еще подумал, спросить, зачем она так усердно трет, а потом решил — не стоит. Занятие маленькой Гермионы выглядело настолько мирным и невинным, что он посчитал излишним какой-либо контроль, хоть это и была все так же мисс Гермиона.

Рики отметил, что перестает быть подозрительным и видеть в поведении других людей возможные негодящие мотивы. Все больше к нему возвращалось убеждение, поколебленное в ту памятную ночь почти год назад, что других людей можно и нужно предоставлять самим себе, а не следить за ними и не искать повода покритиковать их. Это чувство, знакомое по детским годам и говорившее, что все вокруг в основном обычно хорошие, снова укреплялось в его душе. Оно называлось доверием и позволяло Рики чувствовать себя спокойно даже на уроках у Хагрида. Да, в сравнении с началом года он стал, бесспорно, по–другому относиться к некоторым фактам. Вскоре очередное происшествие заставило его убедиться в этом.

Рики медленно спускался по Главной лестнице, рассчитывая погреться на солнце во внутреннем дворике, когда на этаже повыше раздались взвизги и крики ужаса. Он остановился, подумал, что ему все равно нечего делать, а старостам может понадобиться помощь, и направился туда, откуда раздавались голоса.

Судя по всему, происшествие не относилось к разряду общественно опасных, поскольку толпа не разбегалась, а лишь увеличивалась. Слизеринец сразу заметил светловолосую Мери Малфой и с неудовольствием предположил, что источником беспорядка, судя по всему, является именно она. Лицо девчонки было до неузнаваемости искажено бешенством, и Рики сразу понял, что палочкой она уже поработала. Еще до того, как обратил внимание на результат ее трудов.

Уилларда Брэдли, третьекурсника из «Слизерина», было трудно не заметить рядом с маленькой и хрупкой Мери; так что Рики сразу вспомнил один из давних разговоров с Питом, утверждавшим, что разум оберегает себя от гадких зрелищ. У незадачливого третьекурсника отовсюду росли щупальца, они шевелились и под одеждой, где, судя по всему, невероятно страдали от тесноты.

Как Волдеморт Рики повидал многое, но, когда ему открылось печальное положение Брэдли, его накрыл такой мощный приступ отвращения, что он едва справился с собой. «Зачем тратить деньги на декорации для съемки ужастиков, когда можно просто зайти в школу?» — подумал он.