Рики Макарони и Пятое Колесо

Рики легко представлял, насколько нелепыми выглядели подобные инсинуации в глазах дядюшки Гарри, и тех сотрудников Министерства, которым по роду службы доводилось знакомиться с подозрениями миссис Дуглас.

— Понятно, среди служащих наверняка есть родственники и знакомые хоть кого-нибудь из этих дам, — предположил он в разговоре с Лео. — Читать подобные рассуждения — чьи?! Подследственной особы, которая годами не пользовалась палочкой, а потом применила пыточное проклятие, и вообще, может считаться соучастницей преступлений старого Эйвери. Вот, дали ей второй шанс, а она на старости лет умом тронулась и еще наговаривает на добропорядочных ведьм!

— Полностью согласен, — проворчал Лео, — но если бы этот ключ, — он потряс письмами, которые как раз бегло просматривал, — был у меня в руках, я бы его не проворонил! Хотя, и я тоже хорош. Столько подсказок!..

Невзирая на то, что ему удалось выявить главную зачинщицу без этих подсказок, ближайший друг явно собрался внимательно изучить все письма, и пришел в ужас, когда Рики спросил, не следует ли их теперь сжечь.

— Лучше мне отдай! — выпалил он, изумив тем самым Рики, и, возможно, самого себя. — Я понимаю, бестактно об этом просить, но — столько информации! Я бы про них такого и не подумал.

Рики тут же вспомнил, что говорил Поттер о подобной манере изложения.

— Не более бестактно, чем обсуждать своих школьных подруг, — ответил он. — А критиковать за это миссис Дуглас я бы ни за что на свете не стал.

Приоткрытая дверь вдруг без скрипа распахнулась, и на пороге штаба появился Дик.

— А у вас что произошло? — поинтересовался равенкловец, косясь на Лео, чей обращенный к письмам взор все еще отбрасывал отблески фанатичного пламени.

— А, это письма от миссис Дуглас, — пояснил Рики. — А у тебя что хорошего? — поинтересовался он.

Дик как будто помрачнел.

— Я пришел окончательно посоветоваться. Дело в том, что директор ведь сейчас нашел меня…

Как оказалось, Дамблдор не терял времени даром. Отсутствуя в своем кабинете, старик нашел место в гостиной «Равенкло».

— Я спокойно читал, и тут вижу: профессор Дамблдор направляется ко мне через гостиную. Народ, конечно, сразу же разбрелся, а Виктор и Мелани — наоборот, — Дик помотал головой, словно прогоняя наваждение. — Он спросил, то есть Дамблдор, что мы решили насчет отчетов. И, между прочим, этим напомнил Виктору прогулку в Визжащей хижине в рождественский бал, и они с удовольствием об этом заговорили. Я воспользовался первой же возможностью, чтобы покинуть их приятное общество. Но Дамблдор, разумеется, пообещал никому из учителей наши отчеты не показывать. Даже поклялся, так что Мелани теперь ко мне точно привяжется. Директор утверждает, они его интересуют с исторической точки зрения, и, знаете, я ему верю.

— Ну, в таком случае… — протянул Лео, подозрительно нахмурившись: у слизеринцев не было привычки легкомысленно верить директору на слово.

— Насчет отчетов — я не стану возражать, — ответил Рики. Он и не ждал от старика доносительства, тот и в старое время был себе на уме. — Но все равно надо, чтобы мы все собрались. Я хочу поговорить с вами о другом деле…

Он ожидал, что будет испытывать настоящее воодушевление, а не такое вот тревожное брожение нервов, которое усугубилось несколькими хлопаньями дверей. «Эди, Артур с Ральфом», — тупо отпечатывалось в мозгу. Рики даже попросил донельзя изумленного Эдгара аккуратно повесить с обратной стороны двери табличку «Не мешать! Идет заседание Клуба Единства», и не только потому, что опасался вторжения в неподходящий момент Мелани. Между тем Дик успел спросить подошедших друзей по поводу требования Дамблдора, и возражений особых не дождался, разве что Артур посоветовал ему, прежде чем нести компромат директору, самому на всякий случай еще раз перечитать собственные творения.

Удивительно, но Рики тянул время, даже когда друзья, имеющие отношения к Клубу, уселись вокруг стола и выказали полное свое внимание. Решение он принял давно, и все равно теперь не знал, с чего начать. Собственные соображения казались Рики столь очевидными, что вроде и не требовали слов. Потому говорить ему было трудно, и начал слизеринец с чего-то невразумительного. И продолжал так, наблюдая, как становятся все более напряженными позы и вытягиваются лица друзей.

— … Мы не можем больше оберегать единство «Хогвартса» — мы его закончили, — подытожил Рики и умолк.

Присутствующие не сразу заговорили, переваривая услышанное. Оно явно им не нравилось — кто скрестил руки на груди, кто отвернулся.

— Не отдам я свой кулон наблюдателя никому, — категорично заявил Ральф. — Даже близнецам Уизли не отдам, и точка. Это моя метла! С какой стати мне ее уступать?

— Я тоже не хочу, — ровно, но очень твердо произнес Лео.