Рики Макарони и Тремагический Турнир

Малфой впервые взглянул на Рики с откровенной неприязнью. Рики показал ему, что с любопытством изучает его реакцию, естественно, так, чтобы этого неуместного чувства не заметил Снейп.

— Макарони, о чем ты думал? – вскричал Малфой.

— Об Эльвире Паркинсон, — честно ответил Рики.

— Ее кошка сгрызла корни валерианы, — бесцветно прошелестел Снейп, но вдруг его голос резко набрал силу. – Кстати, где Вы взяли новые?

— В Запретном лесу, — сообщил Рики ножке стула, на котором сидел.

— Это Ваше коронное признание, — отчеканил завуч. – Прогулка по Запретному лесу после отбоя – раз. Разорение моего огорода – два. Беспорядок в день состязания – три. И Вы за все ответите. Что, Драко?

— Сэр, не сочтите, что я оправдываю, но мне понятны их намерения. Конечно, цель не оправдывает средств, — сказал Малфой.

— Вот именно, — отрезал Снейп. – О, профессор Стебль, доброе утро. А вот и второй участник ночной прогулки, не так ли?

Профессору ничего не пришлось объяснять собравшимся – Марк Эйвери знал свое дело.

Не принявшие участия в «афере» выглядели более озабоченно, чем провинившиеся. Дора откровенно сочувствовала им, а вот Селена не особенно одобряла. Профессор МакГонагол проявила себя с лучшей стороны, выразив беспокойство за Эльвиру, а не торжество по поводу того, что в деле замешаны два слизеринца и ни одного гриффиндорца. Больше всех расстроилась профессор Стебль, и не только из‑за признания Эдгара.

— Не беспокойтесь, — пообещал ей Снейп, — я сам позабочусь о наказании. А Вам, Дейвис, не советую заговаривать с Макарони хотя бы пока вы здесь.

Профессор Стебль беспомощно вздрогнула, но тут профессор МакГонагол обхватила ее за плечи, и увлекла к выходу.

— Коллега, до завтрака у нас дела. Приехала Пэнси Уизли и хочет встретиться с Вами…

Рики мысленно выразил надежду, что вся толпа не станет с утра пораньше действовать на нервы Эльвире.

— Я тоже должен идти, — произнес Снейп, когда Малфой закрыл дверь за Флитвиком, выходящим последним. – Но сегодня вы поймете, что испытывать мое терпение можно до определенного предела. – Его взгляд почему‑то задержался на бледном лице Эдгара. – Конечно, смотреть Турнир вы не пойдете. Без возражений! – почти ласково возвестил он окаменевшим ученикам. У Рики чуть слезы не навернулись – так он весь Турнир пропустит! — Вместо этого будете ждать меня взаперти в пустом и холодном классе. Завтрак вам подадут на час позже. Драко, могу я поручить тебе детали?

— Не волнуйтесь, сэр, — кивнул невозмутимый Малфой, — я их запру и распоряжусь на кухне.

Снейп вышел, не дослушав. Нарушители переминались с ноги на ногу, ожидая, что Малфой обратится к ним. И дождались.

— Профессор сказал – в классе. Так незачем торчать в кабинете, — бросил Малфой. Его взгляд тревожно бегал по полкам и по столу, и определенно, об учениках он больше не думал.

В прохладном классе Рики невольно поежился. Судя по звукам, Малфой тут же начал копаться в полках.

— Будь он трижды дядей Артура, ведет он себя странно, — отметил Лео.

— Вовсе нет, — возразил сокрушенный Эдгар. – Его жена требует валентинки. Он их ищет, все перевернул. Нечестно было так нас наказывать! – вспылил он.

— Конечно. Но что за вздор? Жена Малфоя не настолько буйная, — сказал Рики.

— Я же говорил тебе в Косом переулке, что его родственники не уживутся в его отсутствие, — напомнил Эдгар. – Она, может, и не стала бы интересоваться вовсе, но старик Малфой ей забыть не позволит.

— Все равно странно. Эти поиски дают Драко Малфою идеальное прикрытие, чтобы копаться по всему замку, — проворчал Лео. – Он может сговориться с отцом, бывшим Упивающимся смертью; или с женой, даром, что она друг Поттера. Но скорее всего, Эди, ты прав. Лично я склонен верить сэру Драко. Учитывая, что все кражи совершены до дня святого Валентина.

— Неизвестно, сколько их еще будет, — пробубнил Рики.

— Перестань каркать! С Ваном это даже неточно. А корни Эльвиры утащила кошка, так ваш староста сказал.

— Эльвира не может этого гарантировать, — не соглашался Рики. Он видел, что Эдгар злится, но на сей раз не собирался его успокаивать. Его собственное беспокойство было осознанным и вполне отчетливым. Интуиция во весь голос подсказывала – лучше перестраховаться, чем прятать голову в песок.

Увлеченные спором, они не сразу заметили, что разговор Малфоя через камин в кабинете ведется на повышенных тонах.

— Сколько лет ты мечтала, чтобы я работал в «Хогвартсе»! Кто негодовал, что мои знания не приносят надлежащей пользы?

— Нельзя же меня так наказывать за незнание! Твои родители и дети добьются, что я стану похожей на беднягу Локхарта! Я не могу совладать с Мери, и не обязана делать это одна, пока ты там развлекаешься! – сурово излагала леди Гермиона. – Не желаю жить под одной крышей с твоим ехидным папашей, пока не ткну ему под нос эти, как ты выразился, несчастные бумажки, чтоб он убедился, что там, как ты уверяешь, нет ничего особенного.

Рики подумал, что тон миссис Малфой до безобразия напоминает профессора МакГонагол.

— Гермиона, я перевернул все, что можно! – отрезал Малфой.