Рикошет

— Уверен в этом, — он постарался произнести это спокойно, без излишней запальчивости, которая производит обратный эффект. — Ты же добрая, умная, очень интересная личность. Ребенок будет восхищаться тобой. Ты станешь для него целым миром.

Но ее сияние внезапно начало угасать. Покачав головой, Сашка прошептала:

— Я никогда не буду такой, как она… Такой чудесной. Никогда.

— Никогда, — согласился Артур и бережно погладил ее легкие волосы, растрепавшиеся от ветра. — Ты будешь совсем другой. Ты будешь собой. Пытаться стать похожим на кого-то — заведомо проигрышный вариант. Никому это не удалось. Да и зачем? В том-то и смысл, что мы все рождаемся разными, и у каждого свое предназначение. Иначе Бог ограничился бы созданием Адама. Но мир так сложен и многогранен именно потому, что люди не похожи… И разностей этих великое множество.

Неожиданно она порывисто обхватила его обеими руками:

— Спасибо. Что ты такой… Что ты вообще есть у меня.

— И я счастлив, что ты есть у меня, — он ласково поцеловал ее макушку, не доходившую ему даже до подбородка. — И помни: я всегда готов тебе помочь. Во всем. Даже подгузник твоему малышу смогу поменять, если понадобится.

Рассмеявшись, Сашка отстранилась и заглянула ему в глаза:

— Постоим тут еще немножко?

Она перегнулась через перила, не боясь испачкать сарафан, светлые волосы свесились к реке, уже украшенной желтыми кувшинками. Над ними порхали синие стрекозы, словно вылетевшие из сказки. Длинные ветви высоких плакучих берез легкими касаниями пробовали воду, как девушки, не решающиеся искупаться.

Метрах в десяти от них проплыла ондатра, может, та самая, которую весной они застали на этом же месте у мостика невозмутимо жующей какие-то стебли. Появление людей не спугнуло ее и не заставило прервать завтрак, и они долго наблюдали за ней, замерев от восторга, который до сих пор вызывало у них, городских жителей, любое соприкосновение с животным миром, существующим здесь столетиями…

Стоя у окна в кабинете, Артур вспомнил эти разбросанные во времени минуты и улыбнулся, как бывало всегда, если он думал о Сашке: «Если б она не перетащила меня за город, я не увидел бы ничего этого. И у меня не было бы целого семейства собак. Вообще ничего не было бы, кроме работы… Сашка возрождает меня, как маленькая богиня, способная вдохнуть жизнь».

Он едва не скрипнул зубами: как у Поливца язык повернулся?! И не у него одного, судя по всему… Но как говорят старики: «На каждый роток не накинешь платок». Логов понимал это и не искал возможности доказать всем и каждому: он не виновен.

Сколько Артур себя помнил, о нем всегда сочиняли небылицы. Еще в школе девчонки болтали, будто Логов встречается со студентками и занимается с ними «сами знаете чем»… Некоторые приписывали ему страстные романы со взрослыми женщинами, даже молодую учительницу заподозрили. Его и самого смущало, как та на него смотрит, когда думает, что ученик не замечает, увлеченный химическими опытами.

Но вчерашняя выпускница университета ни разу не перешла черту, даже не коснулась его, и Артур остался благодарен за это. Хотя подростком наверняка пришел бы в восторг, если б учительница заманила его в лаборантскую и закрыла дверь. Когда в голове шумит от гормонов, никаких рамок не существует…

А вот теперь ему, пожалуй, было бы неловко вспоминать такое, ведь Логов терпеть не мог петушиться, выпячивать грудь и хвастаться победами, большая часть которых и особой радости-то не принесла. Порой ему казалось, что единственным чувством, оправдывающим его земное существование, была любовь к Оксане — Сашкиной матери.

И ничего лучшего уже быть не может…

Его вернул к реальности звонок Поливца, уже добравшегося до банка:

— Шеф, в районе одиннадцати часов никто из сотрудников не отлучался.

— У кого ты взял информацию?

— За главного тут пока Макарычев. Но я еще и у Высоковской уточнил на всякий случай… Она подтвердила, что все были на месте.

— Выходит, в метро орудовал кто-то из грабителей, — Логов прищелкнул языком. — Их машину до сих пор не засекли… Но, по крайней мере, один из них до сих пор в городе.

Поливец бодро откликнулся:

— Поймаем! Они же любители, сто процентов. На чем-нибудь да проколются.

«Надеюсь, — подумал Артур. — Только скорей бы! Пока больше никто не погиб…»

* * *

От станции Соколовской до нашего дома чуть больше получаса ходьбы через мостик на Клязьме. Летом это сплошное удовольствие, ведь можно пообщаться с утятами, вдоволь полюбоваться плакучими ивами, плотными камышами с желтыми вкраплениями кувшинок и светло-зелеными водорослями, извивающимися в беззвучном танце… Сейчас я уже не вспоминаю о Русалке всякий раз, как вижу их.

На узкой тропинке меня то и дело обгоняли велосипедисты, но на мотоциклах здесь обычно не ездили, ведь шоссе пролегало совсем рядом. Поэтому я так удивилась, заслышав мотоциклетный треск:

— Обалдели совсем…

Я сошла с тропинки, чтобы пропустить его. Что произошло бы, если б я не обернулась? Но я машинально повернула голову и внезапно поняла: он летит прямо на меня. Пьяный, что ли?!