Рикошет

Успокаивающе улыбаюсь:

— Вдвоем справимся. Если не получится, Борис поможет.

Вероника закусывает губу:

— А вдруг он на нас кинется?

— Будем сражаться, — бодренько отвечаю я.

Вероника тоже пытается улыбнуться, но тут же ростки уверенности, появившиеся в ее душе, вянут. Осевшим голосом она роняет:

— Идет…

Мимо окна проходит невысокий человек в видавшем виды коричневом двубортном костюме. Заметив панику в глазах товароведа, командую:

— Я сажусь на ваше место, вы — к двери! Если что, зовите милиционера!

Меняемся местами.

— Где браслет?! — спохватываюсь я.

— В ящике стола! — трагическим шепотом кричит Вероника, а сама косится на дверь.

Услышав несмелый стук, деловым тоном бросаю:

— Войдите.

Застиранная, с каким-то нелепым рисунком, цветастая рубашка, воротничок которой туго стягивает шею, потемневшую от постоянного пребывания на открытых речных просторах. Волнистые русые волосы. Скуластое лицо с глубокой морщиной между бровями. Незагорелая полоска лба, выдающая человека, привыкшего постоянно носить форменную фуражку. Даже Чезаре Ломброзо не углядел бы в открытом взгляде и всем облике Карпова «врожденного преступного типа». Удивляюсь, почему Карпов произвел столь удручающее впечатление на Веронику. Она и сейчас сидит ни жива ни мертва, делая вид, будто тщательно штудирует каталог.

Карпов с недоумением смотрит на меня, потом на нее:

— Я за деньгами… Вы сказали зайти позже.

Вероника не отрывается от каталога. Я непринужденно улыбаюсь:

— Виктор Егорович, садитесь, пожалуйста.

Карпов проходит к столу и, продолжая коситься на товароведа, нерешительно опускается на стул. Протягивает мне квитанцию. Аккуратно разглаживаю ее.

— Вы сдали браслет на комиссию четвертого августа.

— Даже и не помню, — неловко улыбается он. — Если там написано.

— Написано, написано, — подтверждаю я и спрашиваю:

— Кем приходилась вам Стукова?

— Кто, вы сказали? — вытягивает шею Карпов.

— Стукова Анна Иосифовна, — раздельно произношу я. — Убитая в своей квартире третьего августа.

На лице Карпова недоумение и желание понять, о чем с ним говорят. Поясняю:

— Стуковой принадлежал и вот этот браслет с гранатами.

Он ошарашенно следит за появлением на столе маленькой коробочки с позеленевшим от времени медным замочком. Потом упирается взглядом в сердитую физиономию следователя Приваловой, смотрящую на него из распахнутой книжечки служебного удостоверения.

— Следователь?.. — вслух читает он. — Прокуратуры?.. Ничего не понимаю… И про браслет мне сказали, что уже реализован.

Карпов поворачивается, долго смотрит на Веронику. Та изучает каталог.

— Виктор Егорович, каким образом браслет оказался у вас? — вырываю его из оцепенения.

Взгляд Карпова возвращается к коробочке, по которой постукивает мой палец.

— Купил.

— В каком же магазине?

— С рук.

— Если не секрет, с чьих?

— У Малецкого.

Мои предположения начинают потихоньку сбываться. Изображаю догадку:

— Он преподает в речном училище?

— Да. Вы его знаете?!

На лице Карпова радость человека, находящегося в совершенно чужой компании и внезапно обнаружившего, что сосед по столу хорошо знаком с его старым приятелем.

— Приходилось встречаться…

— Вот Роман мне и продал. В порту случайно увиделись, он и предложил. А мне как раз подарок нужен был.

— Кому же предназначалась столь ценная вещь? — не очень деликатно интересуюсь я.

Карпов вздыхает:

— Жене.

Заглядываю в квитанцию. Оценочная стоимость браслета девятьсот восемьдесят три рубля сорок копеек.

— Сколько вы заплатили Малецкому?

— Тысячу сто пятьдесят рублей. Он сказал, что в скупке назвали такую цену, — пожимает плечами Карпов.

— Обманул, значит?

— Не думаю. Мы с ним давно знакомы. Вместе работали: я — механиком, он — старшим помощником. Да и последние два года, как Роман перевелся в училище, частенько встречаемся. То он курсантов приведет в порт, то так просто в затон забежит… Не думаю, чтобы обманул. Наверное, в другом магазине оценивал.

Хотела бы разделить убежденность Карпова в порядочности Малецкого, но не могу. Поэтому спрашиваю:

— Он вам больше ничего не предлагал?

— Предлагал. Я отказался, зачем мне золотые монеты?

— Что за монеты? — настораживаюсь я.

— Я не рассматривал. Царские какие-то… Вы у Маркони спросите, он при мне штуки три-четыре купил, сказал, на зубы.

В этой итальянской фамилии слышу что-то очень хорошо знакомое. Пытаюсь сообразить. Карпов приходит на помощь:

— Ой, извините. Это одного нашего капитана ребята так прозвали. Марков его фамилия.

— Ростислав?!

Карпов расплывается в довольной улыбке:

— Вы и его знаете?!

— Это новый знакомый моей подруги, — думая о своем, машинально отвечаю я.

Бедная Маринка! Ей решительно не везет! Грустнею. Мысль о нашей тяжелой женской доле толкает на вопрос:

— Как же это так, Виктор Егорович?.. Говорите, покупали браслет для жены, а сами прятали его… потом и вовсе сдал в скупку.