Рим и эллинизм. Войны, дипломатия, экономика, культура

Можно добавить ещё два важных обстоятельства, которые сильно поколебали его власть и предопределили его поражение. Первое – демонстративная связь с Клеопатрой, углублённость в восточные дела и забвение дел Запада, что позволило Октавиану обвинить Антония, якобы ставшего «рабом царицы», в измене римским интересам. Отсюда второе – Антоний провально проиграл «пропагандистскую войну» с Октавианом, не сумев ничего противопоставить грамотно организованной тем пропагандистской кампании. Личные качества Октавиана, такие как расчётливость, холодный цинизм, хитрость и коварство, позволили ему переиграть Антония. Последний был менее хитёр, не обладал холодной рассудочностью и несгибаемой целеустремленностью жёсткого политика. Антоний был «слишком живой» для человека, претендующего на верховную власть в государстве. Короче говоря, ему элементарно не хватало именно коварства.

Личная власть Антония во многом держалась на его личной харизме, он был ярче, даже талантливее своего противника. Но в лице Октавиана победил новый путь, при римской рациональности едва ли могло быть иначе. Характерно, что многие лидеры поздней Республики (Сулла, Помпей, Цезарь) были харизмоносителями, но, начиная с Октавиана, практически все последующие правители Римской империи были начисто лишены даже признаков харизмы.

Суммируя, мы должны признать, что Антония погубило именно то, что привело его к власти. Он оказался «политиком вчерашнего дня», не соответствующим новым условиям. Наступившая эпоха, сама по себе более сложная и требующая решения более сложных задач, предполагала и совершенно другую модель управления: сочетающую личность властителя с разветвлённым бюрократическим аппаратом. Роль личности, естественно, понижалась, поэтому востребованным оказался именно Август, не блистающий талантами, но в силу своего мышления действующий как хорошо отлаженный безэмоциональный механизм, – только такой человек и мог построить столь же хорошо отлаженную машину государственного управления.

Эпоха личностей ушла. Пришло время организаторов, состоящих при аппарате управления. Если император не соответствовал такой роли, система его отвергала: вспомним судьбы Нерона, Калигулы, Коммода…

Трагедия Марка Антония заключается в том, что он не понимал несоответствия между своей личностью и требованиями эпохи. Для своего времени он уже был «человеком из прошлого». Он был бы замечательным вождём какого-нибудь варварского племени, но реально у него не было ни малейшего шанса стать господином Рима.

Заключение

Борьба за власть почти всегда кровава и преступна. Важно не то, как взята власть, а – кем взята. И – для какой цели. Как поведут себя захватившие власть победители? Станут ли они рачительными хозяевами завоёванной страны или, словно незваные ночные гости, будут торопливо и жадно обирать и разорять землю, не мысля о грядущем? И воздаяние приходит по делам и заслугам властителя, а не по тому, что было совершено им в споре за власть. Хозяину – простится. Незваному гостю – никогда.

Д. Балашов. Великий стол

Отправной точкой восточной политики Римской республики следует признать римско-карфагенское противостояние. Оно вынуждало сенат обеспечивать свои стратегические интересы в других местах – в долине реки По, морях к западу от Италии, Адриатике. Проявляя неприкрытую агрессию по отношению к пунийцам, Рим вынужден был маскировать свои агрессивные цели на Востоке – и ему это неплохо удалось. Сенат не стремился к аннексиям на Востоке, первое время ему нужно было спокойствие в этом регионе, отвечающее его интересам. Сначала он действовал здесь только в амплуа союзника, что требовало большой гибкости и осмотрительности.

Затем ситуация и личные усилия Рима позволили ему стать гегемоном Востока. Привыкнув к этой роли, он стал целенаправленно переводить свой статус на более высокий, добиваясь уже абсолютного доминирования. И хотя прямых захватов на Востоке долго не было, это не должно вводить нас в заблуждение относительно характера той политики, которую проводил сенат.

Агрессия Рима на Восток отнюдь не была вынужденной, однако не была она и планомерно продуманной. На каждом конкретном этапе сенат ставил перед собой конкретную задачу. Сам ход событий подсказывал последовательность действий. Сенат чутко улавливал требования политического момента. Только гибкая политика, какой он придерживался на первых порах, могла принести успех.