Рим: история города

Как место погребения, замок следует традициям мавзолея Августа: цилиндрическая конструкция, как у этрусков, но в более грандиозных масштабах. Две имперские могилы соединены одна с другой: основание новой могилы соответствует диаметру старой. Пространство старой могилы ограничено естественной террасой, а новое погребение окружено солидной кирпичной кладкой. В результате получился искусственный курган, который по прошествии двух тысяч лет поднялся на 150 футов над уровнем Тибра.

Многие комментаторы, описывая замок Святого Ангела, употребляли эпитет «мрачный». Г. В. Мортон дает стандартное определение: «Всякий, кому знаком замок Святого Ангела, думаю, согласится со мной, что это одно из самых пугающих зданий в мире… По сравнению с замком Святого Ангела, лондонский Тауэр — просто счастливое место!» Другой автор, Сесил Робертс, не такой талантливый, хотя и почти современник Мортона, начинает свою книгу «Итак, Рим» (1956) довольно странно. Посетив замок, он описывает его гнетущую атмосферу:

Здание стало свидетелем ужасных событий, произошедших в его стенах, — повешений, обезглавливаний, удушений, отравлений и пыток, с мрачными вариациями в способах убийства и казни, например смерть от голода в темницах или быстрый уход из мира живых с помощью ужасных люков, неожиданно разверзающихся под ногами.

На месте автора я не начинал бы описание города с этого места, возможно, поэтому и отложил его посещение на понедельник, посчитав, что мало кто приедет в город в такой день пополудни.

За время бесчисленных осад замок Святого Ангела утратил мраморную облицовку своих стен и большую часть украшений, так что очарование, которым обладала первоначальная постройка, утрачено. Для меня — как и для других — это здание стало символом перемен, происшедших при переходе от античного Рима к Риму Темных веков, от античности к Средневековью. Здесь Рим, особенно в воображении северян Мортона и Робертса, обретает характерные черты готики. Коварные, жаждущие кровопролития кардиналы, падшие женщины, несчастные узники, томящиеся в темницах, — вот главные персонажи готических фантазий.

Свет на Темные века

Какой бы жестокой ни казалась жизнь того времени, в культурном отношении Средневековье было привлекательным, изысканным и долгим. Эта эпоха продлилась почти тысячу лет, и она заслуживает более подробного описания, чего я, к сожалению, позволить себе не могу. Две силы средневекового Рима возникли из античных руин — папство и город-государство. Им и посвящена настоящая глава. Первая из этих сил постепенно приняла международные масштабы, однако часто скатывалась к уровню второй силы, поскольку властные местные семьи боролись за папскую тиару. На протяжении всего периода ощущалось множество сторонних влияний. Варварские вторжения отметили конец античной римской культуры, однако происходившее время от времени воскрешение Византии означало, что город никогда не терял своей связи с imperium rотапит Константинополя. В IX веке Рим разграбили сарацины, которые, в отличие от готов Алариха, не проявили уважения к христианским святым местам. Их примеру последовали христианские армии в нападениях 1084 и 1527 годов. В IX веке папство создало новый политический альянс с только что появившейся главной европейской силой, империей франков, во главе которой стоял харизматический лидер — Карл Великий (768–814). Поглядывая чаще в сторону Запада, а не Востока, папы распланировали будущее Рима, и так продолжалось до конца Средневековья. Римские договоры 1950-х годов в немалой степени обязаны Темным векам.

Первый рассказ, связанный с замком Святого Ангела, пришел к нам из самого начала этого периода. Во время понтификата святого Григория Великого (590–604) Рим поразила чума. Священники устроили покаянную процессию с целью заслужить прощение Господа, и в это время, по пренданию, толпе явился архангел Михаил, вкладывающий меч в ножны на крыше замка. Эту религиозную легенду в 1752 году увековечила огромная статуя работы Фершаффельта, она заменила собой ту, что стояла на крыше во времена Адриана. Существуют разные догадки о том, чем была первая статуя: то ли она представляла самого императора в виде бога солнца на квадриге, то ли то была огромная бронзовая шишка пинии, какие можно увидеть во дворике ватиканского Бельведера. В любом случае ни та, ни другая скульптура не обладают готической выразительностью святого Михаила, грозного и милосердного.