«Рим». Мир сериала

Д. Пучков: Заходит в комнату, а та бумаги шерстит, дрянь такая! «Ты меня напугал! Искала тебя, но тебя не было». — «Ну вот он я. Все нормально? Какая-то ты взволнованная». — «Нет-нет, все хорошо». — «А что ты хотела?» — «Да ничего. Сестре нужно новое платье». Типа дай бабла… «Спасибо, отец!» — «И это все?» — чтобы чмокнула. Папа простой, как настоящий солдат.

К. Жуков: Дальше шикарная сцена: Октавиан подсматривает, как Марк Антоний шпилит его мать.

Д. Пучков: Маму, да.

К. Жуков: Нашпилившись, они разлеглись…

Д. Пучков: Зачем за таким подсматривать?

К. Жуков: А он же по фильму слегка ненормальный. Потом у него будут разные садо-мазо-приколы.

Д. Пучков: Я замечу, что в предыдущих сериях ничего об этом не говорилось.

К. Жуков: Зря это придумали.

Д. Пучков: «Надо поговорить». — «Да, надо. Думаю, надо взять небольшую паузу». — «Паузу?» — «В сексе, до брачной ночи. Хочу, чтобы наша брачная ночь была особенной. Ты согласен? И нам столько всего надо обсудить, например, где мы будем жить. С радостью перееду к тебе на виллу, но ее надо отделать заново. И я настаиваю, чтобы ты продал всех рабов и рабынь, которых е…л». — «Атия…» — «Я настаиваю!» Мне особенно понравилось, что рабов.

К. Жуков: Да-да, начала с рабов.

Д. Пучков: «И еще: ты до сих пор не преподнес мне свадебный подарок». — «Дай сказать!» — «Говори, кто тебе не дает?» И внезапно оказывается, что женится он на Октавии — вот это поворот! Шок Атии не поддается описанию.

К. Жуков: Договорились за спиной у мамани. Атия страдает и раскидывает подушки. Приходит Марк Антоний и пытается объяснить ей, что это всего лишь политический брак, ничего же не поменялось. Атия очень недовольна и говорит: «Мало того, что, сволочь такая, сначала предал меня, теперь еще и мою дочь хочешь предать? Не-е-ет!» Ну и затаила злобу на Марка Антония.

Д. Пучков: Да он-то чего?

К. Жуков: Ну она как баба крайнего нашла. Понятно, что это ее сынок.

Д. Пучков: Сынок: «Я не мог позволить тебе выйти замуж за Антония. Все знают, что вы были любовниками, люди сочли бы, что ваш брак основан на похоти, тогда как этот союз — явная демонстрация политического союза». Атия — Марку: «Убирайся! Тебе нельзя здесь оставаться». — «Гости будут интересоваться, где ты». — «Да мне пох… на гостей!» — «У меня не было выбора, твой сын все равно бы настоял». — «Он твой господин?» — «Он мой политический партнер. Так требует политика». — «Да будь проклята эта политика! Говори прямо: ты любишь власть больше, чем меня!» — «Этот брак не имеет к нам никакого отношения и ничего не меняет, любимая. Мы с тобой, ничего он не меняет». — «Сперва предаешь меня, а теперь предлагаешь предать мою дочь». — «Прости меня». Он-то ее любит, совершенно очевидно, идет фактически на унижение, объясняя, что и как.

К. Жуков: Ну, он такая же сволочь, как Атия. Два сапога пара.

Д. Пучков: Да, нашли друг друга. Но бывает что-то светлое и чистое.

По улице катит Ирод — и два наших друга, брата-сиониста, затаились… «Пошли!» — «Погоди». — «Они подходят!» — «Извини, я не могу», — говорит Тимон. «Чего?!» — «Хватит убийств. Ирод всего лишь человек, смерть его ничего не изменит, только кровь. Убьем его — и его место займет другой». — «Мы и его убьем!» — «Не моей рукой». — «Ты дал клятву!» — «Значит, я ее нарушу». Ну, крики, вопли: «У меня жена, дети!» — «Ты трус, сопливый трус и всегда таким был! Значит, убью его сам. А-а-а…» И под стук колес…

К. Жуков: Напоролся брат.

Д. Пучков: …брата зарезал. «Брат!» — «Ты мне не брат». Вот так.

К. Жуков: По ходу дела он случайно напоролся.

Д. Пучков: Ну да, не специально. Но, с другой стороны, как его еще утихомирить?

К. Жуков: Он бы всех под монастырь подвел.

Д. Пучков: Ну и лучший кадр этой серии…

К. Жуков: Однозначно!

Д. Пучков: Марк Антоний с Октавией в койке: «Странно, да? Послушай, я, конечно, понимаю — ты не особо рада всему этому, но это наша брачная ночь…» — «Делай что хочешь». — «А ты не могла бы…» Редкое паскудство!

К. Жуков: Атия задумалась о проклятии Сервилии: типа мне обещали, что все будет плохо, и смотри-ка ты…

Д. Пучков: Уже поперло.

К. Жуков: Да.

Д. Пучков: «Горечь и отчаяние на всю жизнь. Пусть она вкушает только пепел и железо!»

А в это время мерзкая рабыня Гайя идет в лавку, в аптеку какую-то колдовскую: «Мне нужны сильфий и чемерица». Сильфий — это трава, контрацептив такой, черемица тоже трава, говорят, от вшей помогает. «А ты рано заметила», — говорит ей аптекарша, глядя на живот. «Ага». — «Выпей это перед сном, а когда проснешься, утром проблемы уже не будет». — «Как оно на вкус? Ненавижу сильные запахи!» — предвидя, что надо будет подмешать в питье. «Если добавишь отвар в ивовый чай, вообще не почувствуешь. Дам тебе хвощ на случай обильного кровотечения». — «Не надо, он мне не понадобится». То есть может быть сильное кровотечение, но бороться с ним не стоит.