Римаут

А прогулки! Узкая сельская дорожка, где, казалось бы, не встретить никого интереснее везущего урожай помидор в город крестьянина, вдруг делала петлю и приводила к неведомому замку. Одни развалины, конечно, но по ним настолько интересно бродить, рассматривая осколки колонн и сохранившиеся почти нетронутыми атриумы.

– В мире есть множество вещей, неизвестных людям. Большинству людей, – сразу поправилась Мадлен. – О них ходят только легенды. Сказки. Книги и фильмы, где все довольно… искажено, скажу мягко. При этом эти вещи есть. Пойдем!

Агата давно допила свой кофе и нисколько не удивилась: эта импульсивность была в характере наставницы.

– В мире есть сила, намного превосходящая гравитацию, электричество, и даже ядерное оружие, – неторопливо рассказывала Мадлен, пока они спускались по длинной лестнице, шедшей от старинного центра города вниз, к набережной. Морем здесь уже пахло вовсю. – Редкие люди одарены настолько, чтобы получить к ней доступ. Они, такие как мы, всегда были и всегда будут. Но приходится скрывать свой дар, иначе его тут же приспособит под свои цели власть.

– Но у нас же демократия, – растерянно сказала Агата. – Свобода. Нельзя заставить кого-то просто потому…

– Можно, моя дорогая. Название власти и кому она принадлежит, не имеют значения. Нас ловят и заставляют таскать им каштаны из огня. Поэтому люди силы скрытны.

– Но вы же можете дать отпор?

– Мы… Привыкай говорить – мы. Можем… Но у нас есть ограничения – они связаны с тем, что мы люди, со всеми недостатками. Усталостью. Доверчивостью. Тягой к обществу. Любовью и ненавистью. Старостью, наконец. Были попытки поставить власть себе на службу, были… Королевы, владевшие силой. Жены и подруги властителей. Но все провалилось. Мы, сестры, по-прежнему всего лишь клуб женщин, имеющих некоторые способности. И не более.

Мадлен повернула голову, и ее спутница на долю мгновения оторопела: прекрасное лицо наставницы словно покрылось мелкими трещинками, кракелюрами, как старинная картина. Они проступили из кожи и спрятались, сделав Мадлен вдруг похожей на полотно вековой давности.

– Испугалась? – наставница вздохнула. – Вот и об этом я тоже говорю. Мы не в состоянии контролировать постоянно даже самих себя. Женщины…

– Погодите! А мужчины?! Все эти маги и колдуны в книжках и кино? Гэндальф серо-буро-малиновый?

Мадлен шла молча. Ступени под ногами, стертые миллионами ног до вмятин, будто сами собой ложились под подошвы ее туфелек.

– У них свои тайны… – наконец сказала она. – Не лезь пока туда. Тебе надо получить свой приз, раз уж есть возможность.

– Куда мы идем? – сменила тему Агата. Она чувствовала перепады настроения наставницы и, хотя та никогда не ругалась, не хотела ее раздражать.

– Сегодня я покажу еще одно проявление силы. Тебе будет полезно. Только – ничего не бойся. Это самое важное, быть сильной – и значит быть смелой.

Они вышли на берег моря. Многолюдная набережная, переполненная туристами, велосипедами, колыхающимися от ветра навесами палаток, запахами, звуками, скейтами, музыкой и вспышками телефонов.

– Здесь шумновато, – заметила Мадлен. – Зато рядом море, это мне помогает. Сейчас ты окажешься в немного другом месте. Там придется делать выбор – только свой. Не бойся…

– Если сложить двести тридцать один и шесть миллионов четыреста две тысячи…

– Перестань! Это скучно, Вик! – Агата старательно водит пальцем по экрану телефона, на нем бегут и лопаются цветные шарики. – До школы еще три недели, успеет надоесть.

– Да не будет школы…

– А, ну да! Но все равно с телефоном играть интереснее, чем эти твои цифры. И это… Говорят, старшеклассники уроки вести будут.

– Им не до того, ты что! – Виктор отвлекается от своей математики и поднимает голову. Маленькие глазки смотрят внимательно. Он с детства такой: серьезный, немного упертый и всегда готовый спорить. – Всех старше шестнадцати направили на системы жиз-не-о-бес-пе-че-ни-я!

Он поднимает вверх палец и раздувается от важности. Слово сложное, хоть по слогам произнес, а правильно.

Виктору здесь и сейчас пятнадцать без месяца, значит ей самой – двенадцать. Она младше, но, на ее взгляд, умнее. По крайней мере, сама она так считает.

Агата пожимает плечами, не отрываясь от экрана:

– За своими взрослыми ухаживать некому, а они дурью маются…

– А как за ними ухаживать? Лежат и лежат, – тихо отвечает Вик.

Неделя после эпидемии прошла быстро. Да и непонятно, что это было – болезнь или применение какого-то оружия? Интернет и связь не работают, электричество, хоть и с перебоями, но есть – остается играть в шарики, если успеваешь зарядить трубку. Родители сейчас лежат на своей кровати в спальне, Марию дети дотащили с кухни сами, а вот с отцом пришлось повозиться, звать соседского мальчишку. Повезло, что отец вообще был дома, не задержался допоздна на работе, как бывало не раз. Втроем доволокли, и – туда же, на кровать.