Римаут

Мадлен заметила, что первым под руку Агаты попался именно специальный агент. Мстительная барышня, не забыла про камеры – лежащего больного перевернуло животом вниз. Потом полосатые больничные штаны сползли с его задницы, и что-то невидимое от всей души ударило его пониже спины, оставляя красные вздувшиеся полосы.

Лири закричал, а Мадлен тихо бархатисто расхохоталась:

– Довольно с него! Он осознал и прочувствовал.

Несмотря на расстояние, было видно, что специальный агент закусил от боли подушку.

– Да, пожалуй… – фыркнула Агата. – Хватит.

Потом она переключилась на Виктора. Тот лежал неподвижно, опутанный проводами, тянущимися от сложных аппаратов. Мигали лампочки, на паре экранов тянулись, попискивая, сложные ломаные линии.

Мадлен заметила, как девушка словно погладила брата по голове, не руками, а протянув к нему теплую волну своего внимания, мягкую, обволакивающую, любящую.

– Вот эти иголки, верно? – спросила у нее Агата. – Я уверена и сама, но… Боюсь навредить.

– Верно, – кивнула наставница. – Ничего не бойся. Ты можешь даже больше, чем я.

Из головы Вика одна за другой вылетали тонкие острые иглы, почти прозрачные, видимые только на пределе чувств обеих ведьм. Вылетали и растворялись в воздухе, сразу теряя свою зловещую остроту.

– Сразу не буди, организму требуется отдых, – шепнула Мадлен.

Агата снова погладила брата и послушно кивнула. Даже вид Виктора разительно изменился – напряжение в мышцах ушло, неестественно откинутая на затылок голова приняла нормальное положение спящего человека. Он чмокнул губами и, едва не оторвав провод от какого-то датчика, повернулся на бок.

– Теперь – мама, – сказала Агата. – Так и хочется еще немного изменить ее характер…

– Тебе с ней жить, моя дорогая. Думай, стоит ли превращать родных в послушных кукол? Да и не только родных…

– Нет… Правда, это не нужно. Тогда только раны…

В небе над больницей, до того синим и безоблачным, начала собираться гроза. Из ниоткуда соткались и закрыли солнце черные тучи с короткими вспышками молний в глубине.

– Обращай внимание на знаки, – подсказала Мадлен. – Видишь? Это симптом того, что ты устала.

Из головы Марии тоже пришлось доставать стеклянные иглы – они были короче, чем у Вика, и их было куда меньше. Напоследок Агата окончательно залечила рану, нанесенную выстрелом комиссара. Мама дернулась, приподняв обритую почти наголо голову – после ожога терять было нечего, и приходящий в больницу парикмахер еще с утра подровнял прическу.

– Дочка, ты где-то здесь? – спросила Мария у пустой палаты.

Картинка резко отодвинулась, круглый балкон вобрала в себя обратно башня. Теперь Мадлен видела дверь в стене, она взяла обессилевшую Агату за руку и увела в коридор.

Девушка шла послушно, как потерявшийся ребенок, ничего не говоря, крепко схватив пальцами руку наставницы.

– Для первого дня обретения башни, девочка, ты прыгнула выше головы, – с легкой тревогой в голосе сказала Мадлен. – Сейчас вниз, к себе, и немедленно спать. Я задержусь у тебя, пожалуй, пока ты не научишься пользоваться своим даром. Иначе ты переутомишься и застрянешь в башне, а это довольно неприятно. Хотя… У тебя, похоже, хватит сил выбраться откуда угодно.

17. Новое испытание

Утро встретило Агату сразу несколькими новостями, не считая величественного боя часов. Первым было сообщение от брата – похоже, после ее лечения он проснулся рано и от скуки накатал ей в мессенджер целое сочинение. Делился смутными воспоминаниями о ночном пожаре, спрашивал, действительно ли погиб отец или это был только его кошмар. Даже прислал картинку, небольшой пейзаж, – забавно, но он с детства не рисовал, а тут вдруг взялся.

Тоже последствия ее… вмешательства? Даже непонятно. Потом разберемся.

Потом в комнату заглянула Мадлен – как обычно выглядевшая потрясающе, хоть сейчас на подиум.

– Проснулась? Замечательно! Я сейчас приготовлю завтрак, а потом у нас есть еще одно дело. К сожалению, не самое приятное в твоей ситуации, но такова жизнь.

Позвонила мама. Она была как обычно многословна, советы как продержаться одной в доме, пока ее не выпишут из больницы – обещают через три дня, но кто знает, дочка, кто знает… – перемешивались со слезами по отцу и требованиями не пропускать школу. Мария явно шла на поправку.

Завтрак удался. Если наставнице наскучит ее образ жизни, ее без разговоров возьмет к себе любой ресторан с кучей мишленовских звезд. Причем сразу шеф-поваром. Божественный омлет с грибами сменился кофе, который сама Агата так сварить даже бы не рискнула. Две чашки – и только чувство полной сытости помешало выпить третью.

– Какое дело сегодня? – отмывая посуду, спросила Агата.

– Ты стала равной нам, сестрам, и все хотят тебя видеть. Это не вполне обязательно, мы чувствуем своих, как ты поняла в башне, но желательно. Корпоративный этикет.

– Они мне завидуют? – прямо спросила Агата.