Римлянин. Книга третья

— Письмецо надо брату моему передать, — корчмарь вытащил из-под стойки самодельный конверт. — Удружи?

«Точно по пути?» — написал он в дневнике.

— Мимо не проедешь, если вдоль Волги будешь держаться, — заулыбался корчмарь. — Уже два года брата не видел, писаря попросил письмо справить…

«Какъ брата звать?» — написал Таргус.

— Трофим Селёдкин, — ответил корчмарь. — Живёт на въезде в Воскресенское.

Таргус принял письмо, откланялся и пошёл на выход.

Доставка письма его не обременит. К тому же, если все эти путешествия станут достоянием общественности, корчмарь сможет похвастаться, что лично отправлял царя с письмом к брату.

Таргус бы много заплатил за то, чтобы написать хотя бы одно письмо родным. Отец бы обязательно держался холодно, не показывая эмоций на публику. Потому что недостойно истинного римлянина. Но в душе был бы рад, Таргус чувствовал это. Мать бы эмоций не скрывала, потому что являлась одним из немногих в бесконечности миров, кто любил его от начала и до конца. Братья… С братьями он поддерживал хорошие отношения, но только до тех пор, пока не подвергся курсу психокоррекции. Он вообще после этого разорвал со всеми всяческие контакты. Альтер эго считало привязанности слабостью.

В чём-то эта версия Таргуса Виридиана была права. Привязанности делают тебя уязвимее. Но это не значит, что надо разрывать все контакты и не поддерживать никаких отношений ни с кем. Одному трудно…

Таргус покинул Саратов, потому что чувствовал, что скоро «начнётся». Стихийные бунты начинаются и заканчиваются одинаково: сначала все рады, людям кажется, что теперь-то они наконец что-то решают и пора показать всем и всё. А вот где-то в середине, то есть, в случае с мятежным Саратовым, сейчас, почти ко всем приходит осознание, что что-то идёт не так и все эти активные действия с громкими заявлениями практически ни к чему не ведут. Народные вожаки, если уж сумели возвыситься над толпой, тонко чувствуют такие моменты и быстро находят «виноватых». Сегодня вот казнили «мятежников», а завтра начнут искать «подозрительных». И Таргус являл собой идеальную кандидатуру для неизбежного в ближайшее время террора.

Надо ехать в эту непонятную Малыковку и залечь там на дно на ближайшие пять суток.

//Королевство Дания, г. Фредерисия, центр, 7 января 1748 года//

Дева- легионер Мариастелла Джемини перезарядила винтовку, прицелилась и произвела выстрел.

Снова открыть затвор, отвернуть голову от облачка порохового дыма, дунуть в казну, чтобы избавиться от не прогоревшей патронной бумаги, а затем заслать новый патрон и вставить капсюль. Взведение курка — можно стрелять.

Предыдущая её жертва заползла за угол дома и отдавала там Богу душу.

Городские бои шли уже вторые сутки. Напряжённо, томительно. Потери в сводном легионе высокие, но не выше, чем в I-ом «Фиделис».

В них никто не верил. В глазах высшего командования Стелла видела скептицизм, но его как водой смыло после первого серьёзного боя. Они доказали, что физические кондиции — это не решающий фактор. Когда у тебя есть надёжная винтовка и длинный штык на ней, не слишком важно, есть у тебя яйца или нет.

Датчане не собирались сдаваться, ведь у них ещё есть норвежская армия и ещё какие-то союзники.

Штурмом города руководил Его Императорское Высочество Карл Фридрих, маленький полководец, спасший их подразделение во время генерального сражения с датчанами. Стелла стояла в день битвы в первых рядах первой когорты и уже готовилась достойно принять смерть, когда их маленький генерал нанёс свой удар двумя когортами I-го легиона.

Скажи кто-то Стелле пару лет назад, что в 1748 году она будет биться в первых рядах грозных легионов легендарного императора Карла Петера I, а не ждать, пока отец устроит её, повыгоднее для себя, замуж за какого-нибудь средней руки приказчика, она бы лишь скорбно улыбнулась.

Но год назад во Флоренцию прибыли какие-то люди, оказавшиеся в итоге вербовщиками, и заплатили отцу серьёзные деньги за то, что он отдаст Стеллу в Шлезвиг, в армию. Он бы никогда не согласился на такое, если бы не был очень жадным. Вербовщики, узнав, что Стелла в свои семнадцать лет хорошо владеет латынью и даже умеет читать и писать на ней, заплатили за неё двести рейхсталеров, то есть около ста семидесяти скудо.

«Это огромные деньги», — подумала Стелла. — «Хватит, чтобы Леон отучился на скульптора».

Далее она заколола штыком выползшего из руин здания датского недобитка.

— Сбор, — хлопнула Стеллу по наплечнику декан Монтойя.

Стелла кивнула и направилась вслед за деканом.

— Барышни! — оскалил белоснежные зубы центурион Гейдрих. — Хорошо поработали! Но это ещё не всё! Даны до сих пор не поняли, что это больше не их город, поэтому продолжают сидеть в укреплённом доме в квадрате А21! Артиллерия дом не берёт, эти ублюдки уже благополучно пережили целых три артобстрела! Надо подкатить к ним поближе несколько орудий и спалить к чертям спецбоеприпасом! Есть добровольцы?!