Римская империя. Рассказы о повседневной жизни

Перед ними возникали картины римской гражданской смуты и неурядицы. Суровый, не любимый солдатами за свою скупость, Гальба и его приемный сын Пизон пали жертвами народного заговора! «Свершилось!» – с чувством удовлетворения отмечали легионеры. Но кто же новый избранник? В Риме таковым признали Оттона; прибывшие легионеры, глумясь, рассказали, как сенаторы и римская толпа, только что льстившие убитому Гальбе, добиваясь его милости, опрометью бежали теперь в лагерь преторьянцев заявить о своей готовности служить их новому ставленнику. По окровавленному римскому форуму, где валяются еще неприбранные тела убитых, на колеснице едет новый повелитель и дает громкие обещания предстоящих наград и праздников; между тем его тихие приказания гласят о казни тех, кто кажется ему опасным; и народ чувствует, как трепещет от страха этот носитель власти, которая так же быстро и так же грозно может окончиться, как возникла.

Презрительная и торжествующая усмешка пробегает по тонким губам слушателей. Воля солдат – это все! Да, они теперь сознают это и воспользуются своею властью! Пусть там, в Риме, провозгласили Оттона, – нижнерейнская армия хочет дать Риму своего избранника, таковым намечен Виттелий, и они пойдут за ним, и пусть оружие решает, чей выбор восторжествует! Довольно они наголодались и нахолодались в чужой стране! Что ждет их впереди? Все та же тяжелая работа в суровом климате, среди дикарей, с которых и взять-то особенно нечего было: это ведь не богатый Восток! Жалованье они получают скудное, земли у них нет! Кто же их вознаградит за все лишения? Только они сами добудут себе добычу и славу, а собственный ставленник-император поневоле окажется их покровителем. А вот еще с Востока идут слухи о возможности выступления в качестве римского императора со стороны также и тамошнего наместника, Веспасиана. Вот как шатка и неопределенна стала эта власть! Может ли уважение к ней сдержать их, легионеров, чьей помощи будет добиваться подарками и деньгами каждый из претендентов!

В своем увлечении планами счастливого будущего легионеры забыли о более близких задачах и опасностях. В том же лагере, в другой только его части, шло совещание не менее таинственное: здесь собрались батавские наездники, которые составляли конницу и входили как часть римских легионеров в общее войско. Они находились на службе у Рима уже давно и считались испытанными и верными союзниками.

Уже издревле батавы отложились от родственного племени хаттов, заняли в нижнем течении Рейна остров и берега и отдались Риму в подданство; римляне уважали этих рослых силачей, не угнетали их налогами и берегли их как оборонительное оружие против германцев; без дружбы батавов Друз (пасынок Августа) не мог бы окончить постройки по сооружению своего знаменитого канала. Батавы служили и в самом Риме; там они выдвигались не только на военном поприще, но проникали и в дворцовую службу и оказывались, как и другие германские вольноотпущенники, способными к государственной службе. Однако с некоторых пор батавы вышли из своего обычного спокойствия; чувство подчинения и зависимости от Рима не могло не угнетать этот народ; былая слава Рима приманила их к себе, на римской службе они многому научились, но в настоящий момент у них пропадало уважение к Риму, где твердая власть шаталась. Нужен был внешний толчок, чтобы в батавском народе назрело волнение. И такие события совершились!

С негодованием главный вождь батавской конницы повествовал своей послушной дружине о вестях, полученных с родины: римляне (это уже по распоряжению Виттелия) произвели в их стране набор новых рекрутов, но при этом римские чиновники оказались страшно корыстолюбивы: они забирали стариков и слабосильных, с тем чтобы требовать за них большие деньги. Батавы возмутились. «Благородный вождь Цивилис поведет нас против Рима! – воскликнул старшина батавской конницы. – Слушайте историю этого замечательного человека!»

Вот что узнали батавы про нового героя своей страны. Цивилис был царского происхождения; он отличался смелым, предприимчивым характером и долгое время служил в римском войске; по ложному доносу Клавдий Цивилис вместе с братом Юлием Павлом были обвинены в возмущении народа против Рима, и еще при Нероне Юлий был казнен, а Клавдий заключен в тюрьму. Клавдий Цивилис бежал; теперь его душа горит мщением Риму; в переписку с ним вступил восточный наместник Веспасиан, просил его помощи против Виттелия, и Цивилис отчасти согласился, но больше всего он сейчас думает о том, как бы к возмущенным батавам присоединить различные племена вольных германцев и общими дружными силами двинуться на ближайшие римские легионы.

Рассказ вождя, его призыв подействовал зажигающим образом на батавскую молодежь: воинственный пыл, жажда мщения, перспектива возможной богатой добычи воодушевили их; в ту же ночь они решили покинуть лагерь и соединиться с войсками Цивилиса.

II