Римская история. Книги LXIV-LXXX

(4) В одном из своих писем, в котором высказано было немало разного рода благородных намерений, Адриан также клятвенно обязался не совершать ничего, что противоречило бы благу государства, и не казнить ни одного сенатора и призвал на свою голову погибель, буде он нарушит какое-либо из этих обязательств.

(5) Адриана, несмотря на то, что правил он с исключительным милосердием, тем не менее сурово порицали за то, что в начале своего правления и на исходе жизни казнил нескольких лучших мужей, — из-за этого ему едва не было отказано в посмертном обожествлении. В начале его правления умерщвлены были Пальма, Цельс, Нигрин и Лусий: первые двое — за то, что они якобы собирались убить его на охоте, остальные — по каким-то другим обвинениям, но на самом деле причиной их смерти было то, что они пользовались огромным влиянием и выделялись своим богатством и славой. (6) Адриан был настолько уязвлен возникшими в связи с их гибелью толками, что выступил с оправдательной речыо и клятвенно заявил, что не отдавал приказа об их казни. В конце же его правления жертвами оказались Сервиан и его внук Фуск.

(6²) В общении Адриан был приятным человеком, обладавшим немалым обаянием.

Рис. Адриан. 

3(1) По своему рождению Адриан был сыном сенатора, достигшего преторского сана, которого звали Адриан Афр. По природной склонности он питал пристрастие к литературным занятиям на обоих языках и оставил после себя немало сочинений и в прозе, и в стихах.(2) Его отличало неуемное честолюбие, в силу которого он ревностно предавался всевозможным занятиям, в том числе и самым малопочтенным: так, он увлекался ваянием и живописью и говорил, что ни в делах войны и мира, ни в делах, относящихся к обязанностям императора или частного человека, нет ничего, в чем бы он не разбирался.(3) Людям от этого, конечно, не было никакого вреда, однако его безмерная зависть ко всем, кто выделялся в какой-нибудь области, стала для многих причиной немилости, а для многих других — и погибели. Ибо, желая всех превосходить во всем, он питал ненависть к тем, кто в чем-либо достигал превосходства.(4) Именно поэтому он стремился умалить влияние уроженца Галлии Фаворина и Дионисия из Милета различными способами, прежде всего возвышая тех их соперников, которые не отличались какими бы то ни было достоинствами либо были полными ничтожествами.

(5) Говорят, что Дионисий как-то сказал Авидию Гелиодору, ведавшему императорской перепиской: «Цезарь может одарить тебя деньгами и почетом, но оратором сделать тебя не может».

(6) Фаворин, намереваясь выступить перед императором в суде по делу об освобождении от податей, которого он добивался для своей родины, почувствовал, что проиграет дело и подвергнется унижению, поэтому он просто явился в судебное присутствие и ограничился только таким заявлением: «Мой учитель, явившись мне во сне этой ночью, повелел мне исполнить долг перед родиной, так как я рожден для нее».

4(1) Впрочем, Адриан, несмотря на свое неудовольствие, не тронул этих людей, так и не найдя благопристойного предлога, чтобы от них избавиться. А вот архитектора Аполлодора, который построил различные сооружения Траяна в Риме — Форум, Одеон и гимнасий, он сначала отправил в изгнание, а потом предал смерти — (2) формально за какой-то проступок, но на самом деле за то, что, когда Траян советовался с ним по поводу каких-то построек и Адриан не к месту вставил свое замечание, Аполлодор сказал ему: «Ступай отсюда и рисуй свои тыквы: ты ведь ничего в этом не смыслишь» (а как раз в это время Адриан весьма кичился такого рода своими рисунками).(3) Став императором, он проявил злопамятство и не простил ему дерзких слов. Дело еще и в том, что он послал Аполлодору свой проект храма Венеры и Ромы, чтобы показать, что величественная постройка может появиться и без его помощи, и спросил при этом, хорош ли его замысел.(4) В своем ответе архитектор по поводу храма указал, что его надлежит построить на высоком основании и удалить из-под него землю, с тем чтобы он благодаря своей высоте лучше смотрелся на Священной дороге, а также разместить в его подвалах механизмы, которые были бы незаметны и могли бы, пока их никто не видит, перемещаться в театр. Относительно же статуй он заметил, что они сделаны слишком высокими по отношению к высоте храмового святилища.(5) «Ведь если богиням, — сказал он, — захочется встать с места и выйти, у них этого не получится». После того как он с такой прямотой написал Адриану, того одновременно охватили и злость на Аполлодора, и досада на то, что он сам допустил такую непоправимую ошибку, и, не совладав ни с гневом, ни с огорчением, он предал смерти этого мужа.(6) Таков уж он был по своему характеру, что завидовал не только живым, но и мертвым; во всяком случае, он ниспроверг Гомера и ввел вместо него Антимаха, которого многие прежде не знали даже по имени.