Римские древности

XXVIII. «Римские воины и прочие друзья и союзники, мы с помощью богов покарали и фиденян, открыто осмелившихся подняться на войну с нами, и их пособников, так что одно из двух: или они на всю оставшуюся жизнь перестанут беспокоить нас, или подвергнутся наказанию, еще более тяжкому, чем это. 2. Поскольку с самого начала у нас все вышло по нашему желанию, обстоятельства требуют покарать и остальных недругов, прозвавшихся нашими друзьями, которые были призваны на эту войну, действуя вместе с нами на беду наших общих врагов, но нарушили клятву верности нам и заключили с противниками тайные соглашения с целью всех нас погубить. 3. Ведь как таковые, они намного хуже явных недругов и достойны большей кары: в самом деле, тем, против кого строят козни, легче защититься, и у них есть возможность отразить натиск вступивших врукопашную с врагами; но от друзей, творящих дела, свойственные врагам, и защититься захваченным врасплох нелегко, и возможности отразить их нет. Ведь они — это союзники, отправленные нам городом альбанцев с коварным замыслом, хотя никакого зла от нас они не претерпели, но видели множество значительных благодеяний. 4. Ведь мы, будучи их колонистами, ничего от их господства себе не присвоили, но обрели собственную силу и мощь в собственных войнах, и, став стеною против могучих и воинственнейших народов, мы обеспечили альбанцам безопасность от войн со стороны как этрусков, так и сабинян. И следовало бы им более всего радоваться, когда дела в нашем городе идут хорошо, и печалиться ничуть не менее, чем о своем, когда он бедствует. 5. Но они, очевидно, не только нам из-за нашего преуспеяния все время завидовали, но и себе самим из-за нашего благоденствия, и, наконец, не в состоянии сдерживать коварную вражду свою объявили нам войну. 6. Но, узнав, что мы хорошо подготовились к битве, так что они не в состоянии причинить нам никакого зла, альбанцы стали призывать нас к переговорам и к дружбе и требовать, чтобы спор о первенстве разрешился тремя мужами от каждого города. Мы приняли и эти предложения и, победив в сражении, получили их город в свое подчинение. Так что же мы сделали после этого? Ведь нам можно было и заложников из их числа взять, и гарнизон в городе оставить, а самых главных из тех, кто поссорил наши города, — одних убить, других — изгнать, и изменить их государственное устройство на угодное нам, а также наказать их отторжением части земли и имущества и, что было бы легче всего, отобрать у них оружие, вследствие чего мы установили бы нашу власть крепко-накрепко. Ничего из этого мы решили не делать, но, обратившись более к благочестию, чем к упрочению нашей власти, и полагая, что благопристойность по отношению ко всем вообще предпочтительнее того, что полезно только нам самим, мы оставили им в пользование все то, чем они владели, и позволили, чтобы Меттий Фуфетий, которого они сами облекли величайшей властью как якобы лучшего из альбанцев, управлял государством вплоть до сего дня. 7. А теперь послушайте, какой за это они отплатили нам благодарностью, когда мы испытывали сильнейшую нужду в благорасположении друзей и союзников. Вступив в тайный сговор с нашими общими недругами, чтобы в ходе битвы совместно с ними напасть на нас, когда мы стали сближаться с противником, они покинули свое место в строю и бегом устремились к ближайшим холмам, спеша первыми захватить эти укрепления, созданные самой природой. 8. И вот, если бы их попытка удалась так, как замысливалась, ничто бы не помешало уничтожить всех нас, поскольку мы были бы враз окружены и противниками, и друзьями, а итоги бесчисленных битв нашего города, которые мы выдержали за наше первенство, в один день превратились бы в прах. 9. Когда же замысел их провалился, благодаря предупреждению благосклонных богов — ведь я все добрые и достойные деяния возвожу к ним, — после того как моя военная хитрость в немалой мере возбудила во врагах страх, а в вас отвагу — ведь то, что я возгласил тогда в битве: будто бы по моему приказу альбанцы спешат захватить холмы для окружения противника, — это было обманом и моей уловкой. 10. Когда дела пошли так, как нам выгодно, стало ясно, что мы не были бы мужами, какими нам следует быть, если бы не покарали предателей. Ведь помимо неразрывных уз, каковые им надлежало сохранять ввиду нашего с ними родства, они заключили с нами недавно договоры, сопровождаемые клятвами. И вот, не убоявшись богов — а они сделали их свидетелями соглашений, — и пренебрегши самой справедливостью и осуждением людей, не принимая в расчет опасность, если вдруг предательство не удастся им так, как задумано, они избрали ужаснейший способ, чтобы погубить нас, отселенцев и благодетелей, и это — основатели нашего полиса, переметнувшиеся на сторону самых ненавистных и крайне враждебных нам людей».