Римские древности

XIV. (18, 8) Это он произнес в присутствии трех послов, а лично Фабрицию, отведя его в сторону, сказал[1378]: «Я слышал, что ты, о Фабриций, являешься лучшим в ведении войн и в своей жизни справедлив, благоразумен и обладаешь всеми прочими доблестями, но беден деньгами и в этом одном отношении обижен судьбой, так что продолжаешь оставаться, касательно жизненных средств, ничем не лучше самых бедных сенаторов[1379]. 2. Так вот, стремясь восполнить именно эту сторону, я готов дать тебе такое количество серебра и золота, после приобретения которого ты превзойдешь богатством всех римлян, что считаются наиболее состоятельными. Я считаю отличным расходом, подобающим правителю, оказывать благодеяния доблестным людям, которые из-за бедности живут недостойно своей доблести, — и для царского богатства это самое блестящее пожертвование и сооружение. (9) 3. Узнав же о моем намерении, Фабриций, отложи всякую скромность и прими участие в тех благах, которые имеются у нас, в уверенности, что я обязательно также буду весьма благодарен тебе, и, клянусь Зевсом, не меньше... считай самыми чтимыми из гостей[1380]. Мне же за это не нужно от тебя никакой неправедной или позорной услуги, но только то, что сделает тебя самого более могущественным и уважаемым на собственной родине. 4. И прежде всего, сколько есть у тебя влияния, побуди к заключению мира сенат, который до сих пор враждебен и ни в чем не настроен сдержанно, объясняя, что не во вред вашему государству я пришел, пообещав помощь тарентинцам и прочим италиотам, коих покинуть для меня ныне и нечестиво, и неподобающе, раз я нахожусь вместе с войском и в первой битве одержал победу[1381]. К тому же, весьма многочисленные насущные дела, появившиеся за это время, зовут меня обратно в свое царство. (10) 5. И по поводу моего возвращения домой, если римляне признают меня своим другом, я предоставлю и тебе одному, и вместе с остальными послами все гарантии, сколько их обеспечивает соглашения между людьми, с тем, чтобы ты уверенно говорил с собственными согражданами, если все-таки некоторым из них подозрительно имя царской власти как не внушающее доверия при заключении соглашений, судящим точно так же и обо мне на основании того, что некоторые другие цари считались виновными в нарушении клятв и договоров. 6. А когда наступит мир, иди со мной, чтобы стать моим советником во всех делах и помощником на войне, сопричастным царскому счастью. Ведь мне нужен доблестный человек и верный друг, а тебе — царская щедрость и царское могущество. Если, действительно, мы объединим все это для общей пользы, то получим друг от друга величайшие блага». Ursin.