Римские каникулы

Ромоло сделал тату сразу после школы, когда твердо решил, что обязательно станет художником. Но это было еще впереди. А пока, забыв обо всем на свете, он был готов бесконечно рисовать лишь Римму: спящей, задумавшейся над книгой, прихорашивающейся у зеркала, смеющейся, удивленной или сердитой. Хотя нет: рассердиться на что-либо он не давал ей ни малейшего шанса.

Оказывается, быть богиней чертовски приятно!

В ту самую, их первую ночь, в Риме неожиданно выпал запоздалый снег. Словно пух из ангельских крыльев, он беззвучно парил над притихшим городом, медленно оседал на карнизах, на крышах, на чугунных столиках и стриженых кустах мирта и барбариса, выставленных хозяевами на ветхие крошечные балконы. Его было мало, и пролежал он всего ничего – не больше часа, наверное. Но Римма и Ромоло, стоя у одного из окон мансарды, успели вдоволь налюбоваться, как медленно кружатся в воздухе невесомые белые хлопья.

– Il mio bellissimo e misterioso bucaneve russo… Мой русский подснежник, загадочный и прекрасный… Снег в Риме! В конце февраля! Это почти чудо… Почти – потому что настоящее чудо сегодня случилось со мной. Ты здесь, ты рядом… И теперь твоя далекая снежная родина так прощается с самой прекрасной из своих дочерей… – так он шептал ей, зарываясь лицом в ее рассыпанные по плечам светлые волосы.

А она лишь вздыхала в ответ и обнимала его, улыбаясь беспомощно и благодарно, не в силах выразить свои чувства словами. Потому что не имелось таких слов – ни в русском языке, ни в итальянском – которыми можно было бы передать, до чего она теперь счастлива.

Теперь уже невозможно было поверить в этот недавний снег – так тепло, даже жарко было уже по утрам.

Внизу по улице протарахтел грузовик, протяжно запричитали грузчики-эфиопы – сборщики мусора, любители распевать на разные голоса, перекрикивая друг друга и ничуть не заботясь об общественной тишине. Каждое утро они выдумывали что-нибудь новенькое, на потеху обитателям квартала, а заодно и себе. Вот и сейчас до слуха Риммы донеслась их задорная околесица:

– Живее, живее, почтенные! Поторапливайтесь со своими дарами волхвов! Золото, ладан, смирна – раздельно, в разных пакетах. Желтый, черный, зеленый – никто не напутал? Да падет на ослушников порицание наших благочестивых братьев экологов! А на особо дерзких и нераскаявшихся – муниципальная кара: штраф четыреста евро. За каждый мешок!

Усмехнувшись, Римма выбралась из постели и, замотавшись в халат, который был ей невозможно велик, отправилась в душ. Надо будет сегодня обязательно попасть в магазин, вот прямо с утра. Сколько можно ходить в одних и тех же джинсах и жалкой паре футболок, чередуя их с черным джемпером и одной-единственной «неофисной» блузкой? Заодно надо и халат купить. Нормальный, как и положено девушке, без этих аляповатых комикс-менов с мускулистыми икрами и крошечными головами, что во множестве украшали любимое одеяние Ромоло.

Собравшись, она спустилась вниз. Посетителей в такую рань было мало. Синьора Лукреция не показывалась из кухни, и Римма, едва ступив с лестницы в прохладный полумрак кафе, в одно мгновение оказалась в объятиях своего любимого. Он радовался ее появлению так, словно она отсутствовала минимум месяц. Не дав ей и «доброе утро» сказать, припал к губам поцелуем и зашептал, захлебываясь собственной радостью и нетерпением:

– Любовь моя, как же я скучал по тебе! Наконец-то мы снова вместе.

– Я тоже соскучилась, – улыбнулась она, обвив его шею руками. Было страшно приятно прижаться к его груди и слушать, как бешено бьется это горячее влюбленное сердце.

– Что синьорина желает сегодня на завтрак? – начиная привычно дурачиться, «официантским» голосом спросил Ромоло, тесня ее вверх по лестнице, в полумрак площадки перед вторым этажом. Его руки уже скользили по ее спине, гладили бедра и собирались вот-вот забраться под джемпер, если бы давившаяся от смеха Римма не приказала ему решительным тоном, то и дело терявшим свою напускную строгость:

– Немедленно прекрати! Нас же могут увидеть… И потом, мне надо уходить…

– А куда это ты собралась в такую рань? – прошептал он, не выпуская ее из объятий.

– В магазин.

– В какой еще магазин?

– Не знаю пока. Вот ты мне сейчас и расскажешь.

На стойке внизу коротко тренькнул звонок: пришел посетитель, чтобы выпить чашку эспрессо и дальше бежать по своим неотложным делам. Отскочив друг от друга, хихикая, словно подростки, они быстро привели себя в порядок и спустились в зал. Пока Ромоло варил кофе так не вовремя появившемуся гостю, Римма взяла из корзинки на стойке сдобного «жаворонка» с изюмом, заняла свой любимый столик у окна, справа от двери, и принялась пощипывать тесто, глядя на прохожих, постепенно заполнявших тихую улочку.

Как славно начинать день вот так – с теплой выпечки, ароматного кофе и жарких объятий!

Освободившийся Ромоло сделал кофе и ей и плюхнулся рядом, продолжая расспросы.

– Ну так куда ты сегодня пойдешь?