Римские каникулы

Что до мебели в доме Сантини, то она была качественная, почти антикварная, но какая-то бестолковая и неухоженная. И дело даже не в чистоте – синьора Лукреция с большой ответственностью относилась чуть ли не к ежедневному стиранию пыли со всех поверхностей, норовя привлечь к этому делу каждую свободную пару рук – а в сочетаемости, вернее, в несочетаемости разных предметов между собой. И расставлена мебель была как попало: бельевой комод мешался в коридоре, посудный шкаф стоял в спальне Анны, а огромный гардероб – почему-то в столовой. Видимо, что куда влезло, там и поставили.

Обводя пальцем причудливые завитушки резьбы на дверных створках буфета, Римма вспоминала свою уютную хоть и небольшую московскую квартиру, обставленную легкой и светлой мебелью, и понимала, что здешний стиль оформления жилья ей совсем не подходит. Правда, наверху у них с Ромоло все было иначе: минимум мебели, максимум света и воздуха. Вкус у Ромоло безупречный, и когда у них будет свой дом, им не составит труда договориться, в каком стиле его оформлять. А раз семейство Сантини все устраивает, они так привыкли и явно не настроены что-то менять – что ж, это их дело. Не стоило лезть со своим уставом в чужой монастырь. Она и не собиралась.

Насчет внешнего облика дома Матвей был прав: тот здорово обветшал и явно просил ремонта, хотя здесь причина бездействия хозяев, как выяснилось, заключалась вовсе не в их эстетических предпочтениях. Когда Римма спросила у Ромоло, почему они не покрасят фасад, не заменят ставни и вывеску – ведь даже такие маленькие изменения наверняка пойдут на пользу имиджу кафе – тот очень развеселился. А потом объяснил: в исторической части Рима нельзя вбить в стену ни единого гвоздя без разрешения архитектурного и бог знает какого еще надзора. А уж о полноценном ремонте не стоило и говорить: им просто никогда в жизни не собрать всех разрешительных документов, которые для этого понадобятся. Значит, пусть все остается, как есть, им и так хорошо.

Эти мелочи не огорчали Римму, потому что совсем ее не касались. В конце концов, она удовлетворила свое любопытство – осмотрела дом, и все. Никто не принуждал ее проводить здесь свое свободное время. Днем она либо гуляла по городу, либо работала в кафе, а все ночи и вечера проводила в мансарде с любимым.

А вот что Риммы касалось, и даже очень – так это отношения, которые стали складываться у нее с сестрами и матерью Ромоло, едва только схлынуло очарование первого знакомства. Сквозь приветливость и любезность ежедневных разговоров постепенно начало проглядывать их подлинное отношение к ее появлению в доме. Оказалось, что не так уж сильно ей здесь и рады, все-таки она была чужачка. Чем большими восторгами осыпал ее Ромоло, тем пристальней всматривалась в нее его мать и выразительнее поджимала губы Анна. Даже Джулия, поначалу искренне благодарная Римме за помощь в кафе, постепенно стала считать эту помощь само собой разумеющейся и так и норовила увильнуть от работы, ссылаясь то на занятость с детьми, то на нездоровье. В глубине души Римма была обижена на нее: как же Джулия раньше справлялась?

Вскоре как-то так само собой сложилось, что Римма стала подолгу работать в кафе, и выбираться в город все реже и реже. Ромоло, конечно, всегда был рядом, и смотрел на нее так же влюбленно, как и в первые дни их знакомства, а ночи их были все так же жарки и страстны, но свои «римские каникулы» Римма представляла все-таки не в должности официантки.

Но молчаливо-бесстрастная синьора Лукреция и неблагодарная Джулия – это были еще цветочки. Настоящей ягодкой в этом экзотическом пряном коктейле стала Анна. С ней у Риммы совсем не заладилось. Анна работала в каком-то захудалом муниципальном архиве, а дома вела бухгалтерию кафе и заодно приглядывала за общими расходами и счетами. Буквально с самых первых дней она сочла своим долгом начать знакомить Римму с местными традициями и прививать ей семейные ценности. Первый раз они едва не поругались через неделю после появления Риммы. Улучив момент, Анна принялась выговаривать ей, словно провинившемуся ребенку: мол, она тратит слишком много горячей воды, принимая душ, и постоянно на всю ночь включает отопление на максимум. Целых восемнадцать градусов, с ума можно сойти! Поначалу Римма смотрела на нее с искренним недоумением – что здесь странного? Ведь отопление для того и создано, чтобы пользоваться им, если мерзнешь. Днем, конечно, уже тепло, но ночи по-прежнему прохладные, да и мансарда совершенно не утеплена.

Как оказалось, такое поведение противоречило местным стандартам жизни: тепло дорогое, и все кругом его экономят. И так на нужды кафе уходит прорва электричества! Слово за слово – обе уже были готовы перейти к разговору на повышенных тонах, но тут появился Ромоло и потребовал от сестры немедленно оставить Римму в покое.