Римские каникулы

Прошло еще несколько дней, все больше похожих один на другой. Как-то утром, когда украдкой зевающая Римма уже привычно помогала Ромоло готовить кафе к открытию, на пороге внезапно появилась молодая итальянка, невысокая, темноглазая, с миловидным кукольным личиком, которое немного портили слишком выпуклые губы. Вряд ли они были такими от рождения, судя по миниатюрным чертам лица, скорее всего, следуя моде, их обладательница, потеряв чувство меры, слегка переборщила с косметической пластикой. Заметив ее, Ромоло изменился в лице и, испуганно глянув на Римму, попытался ретироваться на кухню. Проводив его насмешливым взглядом, девушка развернула стул в сторону открытой двери кафе, уселась за столик, выложила из сумочки телефон, зеркальце, губную помаду и углубилась в меню, всем своим видом показывая, что в ближайшее время уходить отсюда не собирается.

Прятаться дальше не было смысла, Ромоло пришлось взять себя в руки и вернуться. Кисло глядя на пришедшую, он нехотя представил ее ничего не понимающей Римме:

– Cara mia, знакомься. Это Кьяра.

Девушка подняла на него взгляд, полный фальшивого удивления.

– Кьяра – и все? – возмутилась она. – Просто Кьяра?!

Бросив на столик меню, она драматично откинулась на спинку стула и медленно оглядела пустынную улицу, окна соседних домов, редких пока что прохожих – словно оценивала декорации будущего спектакля.

– Нет, это просто невероятно! Вы слышали, что он сказал? – реплика явно была предназначена первым зрителям: Драгошу, спустившемуся перехватить чашку кофе перед работой, и провожающей его Джулии.

Затравленно озираясь, Ромоло угрюмо молчал, а Кьяре только этого и было надо. Со злорадным удовольствием она сама заполнила возникшую паузу:

– Я невеста этого простака, которого ты собралась облапошить, – с вызовом бросила она Римме.

От неожиданности Римма потеряла дар речи и растерянно переводила взгляд с Кьяры на Ромоло, пытаясь понять, что происходит. Тот принялся невнятно бубнить, что на самом деле все совершенно не так: никакая Кьяра не невеста, а всего лишь знакомая девушка. То есть бывшая знакомая девушка, с которой он порвал давным-давно, задолго до того дня, когда познакомился с Риммой…

Лучше бы он этого не говорил. Услышав про «бывшую девушку», Кьяра хищно улыбнулась. Взгляд ее заблестел азартом охотника, обнаружившего захлопнутую западню, внутри которой билась несчастная жертва, еще не ведавшая предстоявшей ей участи. Она встала, расправила плечи и, поглубже вдохнув, как примадонна перед коронной арией, принялась раскручивать грандиозный скандал.

Для начала она обвинила Ромоло почти во всех смертных грехах, в половине – уж точно. Послушать ее, так не было на свете худшего предателя и изменника, который столь беспринципно и цинично шел по жизни, равнодушно плюя на всех, кто его окружал. Гордыня, алчность и похоть этого негодяя не знали границ. Безжалостно бросив Кьяру, он присмотрел себе новую жертву, и один только Бог знает, что может остановить этого законченного мерзавца. Хотя жертва эта никакого сочувствия у порядочных людей не вызывает – тут Кьяра с головы до ног оглядела Римму презрительным взглядом. Наверняка и сама она была под стать своему скороспелому любовнику: такая же наглая, хищная и беспринципная…

Ошеломленная Римма и совершенно растерявшийся Ромоло молча слушали этот не в меру эмоциональный монолог. Джулия и забывший о работе Драгош тоже оказались в числе зрителей. На крики из дома высыпало и все остальное семейство Сантини: мать, Анна, даже малолетние племянники. Из окон соседних домов стали выглядывать охочие до подробностей чужой личной жизни любопытствующие. Спешившие по своим делам прохожие замедляли шаг, останавливались у уличных столиков и с интересом прислушивались к разыгравшемуся спектаклю.

Следом за выступлением солистки началось второе действие: Ромоло, довольно быстро очнувшийся от сковавшего его в первый момент оцепенения, поспешил превратить монолог в диалог, и вскоре оба уже орали друг на друга, не стесняясь в выборе выражений. Несмотря на академический словарный запас и большой опыт просмотра итальянских фильмов и чтения художественной литературы на языке оригинала, некоторые слова Римма услышала впервые. Зрители шумно переговаривались между собой, оживленно обсуждая неожиданное происшествие. В их рядах быстро сформировались два лагеря: выяснилось, что синьора Лукреция и Анна откровенно симпатизируют Кьяре и готовы предпочесть ее «этой русской», а Драгош был явно на стороне Риммы: как недавний эмигрант, он счел вполне логичным болеть «за своих» в этом отчаянном поединке. Джулия колебалась, не зная, к кому примкнуть, и только бросала растерянные взгляды то на мужа, брата и Римму, то на мать и сестру. Ее отпрыски, скорее всего, ничего не поняли в происходящем, но, похоже, заключили, что без них шуму тут как-то недостаточно, и подняли собственный гвалт, устроив сопровождаемую воплями и громким ревом потасовку.