Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана

В конце концов правительство вмешалось в дело и поставило хозяйственную жизнь вольных городов под верховный надзор назначаемых императором администраторов, которые вначале были охарактеризованы как чрезвычайные комиссары «для исправления (согге^ю) возникших в вольных городах непорядков»; поэтому впоследствии им было дано официальное название «корректоров». Самые ранние сведения об этой должности восходят ко времени Траяна: в качестве постоянных чиновников мы находим корректоров в Ахайе в Ш в. Ни в одной части Римской империи не появляются так рано эти функционирующие рядом с проконсулами и назначаемые императором чиновники и нигде так рано не становится постоянной должность корректора, как в наполовину состоящей из свободных государств Ахайе.

Вполне обоснованное, поддерживаемое отношением римского правительства и, пожалуй, в еще большей степени — римской публики гордое самосознание эллинов, укоренившееся в них сознание своего духовного превосходства над прочими народами порождали среди них культ прошлого, слагавшийся из глубокой приверженности к воспоминаниям о счастливых временах величия Греции и из причудливых попыток вернуть созревшую цивилизацию к ее отчасти очень примитивным началам.

К иноземным религиозным культам, если не считать уже раньше распространившегося здесь благодаря торговым сношениям почитания египетских божеств, главным образом Изиды, греки в собственно Элладе относились в высшей степени отрицательно; если это наблюдение всего менее откосится к Коринфу, то ведь и сам этот город является наименее греческим из всех городов Эллады. Старую религию страны уже не охраняет больше неискренняя вера, от которой эта эпоха давно освободилась¹³⁹; но родной быт и память о прошлом Эллады были связаны преимущественно с религией, и потому греки настойчиво стремились сохранить эту религию, которая с течением времени, в значительной степени благодаря ученым толкованиям традиции, все более окостеневает и становится все архаичнее, превращаясь постепенно в предмет занятий ученых.

Так же обстоит дело с культом родословных, в котором эллины того времени имели виртуозные достижения, оставив далеко позади себя самых гордых своей знатностью римлян. В Афинах род Эвмолпк-дов сыграл выдающуюся роль при реорганизации элевсинского празднества при Марке Аврелии. Сын этого императора Коммод пожаловал право римского гражданства главе рода Кериков; из этого рода происходил храбрый и ученый афинянин, который, почти как Фукидид, сражался с готами и затем описал готскую войну. Современник Марка Аврелия, профессор и консуляр Герод Аттик принадлежал к этому же роду, и воспевший его поэт в посвященной ему песни говорит, что высокородному афинянину, потомку Гермеса и Кекроповой дочери Герсы, весьма пристал красный башмак римского патриция, а его панегирист, писавший прозой, чествует его как Эакида и в то же время потомка Мильтиада и Кимона. Однако даже Афины в этом отношении были далеко превзойдены Спартой; неоднократно встречаются спартанцы, которые хвалятся своим происхождением от Диоскуров, от Геракла, Посейдона и тем, что их род на протяжении сорока с лишним поколений давал жрецов этим божественным предкам. Характерно, что этот повышенный интерес к своей знатности начинается главным образом лишь с конца II в.; наверное, и в Афинах, и в Спарте составители этих родовых таблиц не отличались чрезмерной щепетильностью в критике оправдательных документов.