Когда Фарнак после своего поражения вернулся в Боспорское царство, он, правда, сначала завладел было столицей, но в конце концов был побежден и пал, храбро сражаясь в последней битве, доказав по крайней мере, что хотя бы на поле брани он был достойным сыном своего отца. Началась борьба из-за его наследия между Азандром, фактическим властителем страны, и Митридатом из Пергама, способным офицером Цезаря, которому последний отдал в плен Боспорское княжестцо; оба старались доказать свою связь с господствовавшей до сих пор в Боспоре династией и с великим Митридатом, причем Азандр обручился с дочерью Фарнака Динамидой, а Митридат, отпрыск одной семьи пергамских граждан, утверждал, что он является побочным сыном великого Митридата Эвпатора; возможно, что именно толки об этом побудили его выступить в качестве претендента, но возможно также, что самые эти толки начали распространяться ради оправдания такого шага. Так как сам Цезарь был пока поглощен другими, более важными задачами, спор между цезарианцами — законным и незаконным — был решен оружием, и опять в пользу последнего; Митридат пал в сражении, а Азандр остался владыкой Бос-пора. Первоначально он воздерживался принимать царский титул, без сомнения потому, что не имел утверждения верховного владыки, и довольствовался титулом архонта, который носили также прежние князья Пантикапея; однако вскоре он добился, вероятно еще от самого Цезаря, утверждения во власти и царского титула171
. Умирая (Азандр умер в 737/738 г. от основания Рима), он оставил царство своей супруге Динамиде. Столь велика еще была сила законного преемства и имени Митридата, что некий Скрибониан, пытавшийся сначала занять место Азандра, а также выступивший после него царь Полемон Понтийский, которому Август обещал Боспорское царство, связывали достижение власти с получением руки Динамиды; сверх того Скрибониан утверждал, что он является внуком Митридата, а царь Полемон вскоре после смерти Динамиды женился на внучке Антония, принадлежавшей, таким образом, к императорскому дому. После его ранней смерти — он пал в бою против аспургианов на азиатском берегу — его несовершеннолетние дети ему не наследовали, и его одноименный внук, которому, несмотря на его отроческий возраст, император Гай в 38 г. скова отдал оба княжества его отца, также недолго владел Боспором. На его место император Клавдий поставил действительного или мнимого потомка Митридата Эвпатора, и с тех пор, по-видимому, это княжество осталось за домом последнего172.Между тем как после прекращения первой династии вассальные княжества в Римском государстве исчезают и со времени Траяна во всей империи проводится принцип непосредственного управления Рима, Боспорское царство под римским верховным владычеством просуществовало вплоть до четвертого века. Лишь после того как центр тяжести империи переместился в Константинополь, это государство вошло в состав империи173
, но вскоре затем было покинуто ею на произвол судьбы, и по крайней мере большая его часть сделалась добычей гуннов174. Однако Боспор, в сущности, всегда был скорее городом, нежели царством; он имеет больше сходства с городскими округами Тирой и Ольвией, нежели с царствами Каппадокией и Нумиди-ей. Здесь также римляне защищали только эллинский город Панти-капей и столь же мало заботились о расширении границ и подчинении внутренней страны, как в Тире и Ольвии. Правда, к области князей Пантикапея принадлежали греческие поселения — Феодосия на самом полуострове и Фанагория (Тамань) на противоположном азиатском берегу, но Херсонес к ней не принадлежал175 или был связан с ней лишь так, как, например, Афины — с ведомством наместника Ахайи. Город получил от римлян автономию, и боспорский князь был для него защитником и владыкой; в качестве свободного города Херсонес также и в эпоху империи не чеканил монет с изображением храма царя или императора. На континенте даже важный торговый город в устье Дона, который греки называли Такаисом, основанный, по всей вероятности, не греками, никогда не находился в течение продолжительного времени под властью какого-либо князя — вассала Рима176. Из племен варваров на самом полуострове, а также на европейском и азиатском берегах к югу от Танаиса лишь те, которые жили наиболее близко от границ империи, находились в состоянии прочной зависимости от Рима177.