Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана

Тщетно пытался Вокула напомнить им о дисциплине и о чести солдата; на глазах бездействовавших солдат римский перебежчик 1-го легиона заколол по наущению Классика, храброго военачальника, а солдаты сами связали и выдали других высших командиров представителю Галльской империи, который затем принял от легионов присягу на верность этой империи. Такую же присягу принес изменившим своему долгу офицерам гарнизон Ветеры, который, будучи не в силах выносить голод, немедленно сдался, а также гарнизон Майнца, где лишь отдельные солдаты, покончившие самоубийством или успевшие бежать, избавили себя от позора. Все гордое рейнское войско, лучшее в империи, капитулировало перед собственными вспомогательными отрядами, и в его лице Рим капитулировал перед Галлией.

Это было трагедией и в то же время фарсом. Конец Галльской империи был предрешен заранее. Цивилису и его германцам был весьма на руку раздор в римском лагере, отдавший в их власть и тех и других противников, однако он отнюдь не собирался признавать эту империю, и еще менее были склонны к тому его товарищи с правого берега Рейна.

Сами галлы также ничего не хотели знать об этой империи, причем здесь, конечно, сказался разлад между восточными округами и прочей страной, проявившийся уже во время восстания Виндекса. Инициаторами заговора были наиболее популярные лица из племен треверов и лингонов, и эти племена сохранили верность своим вождям; однако они почти ниоткуда не получили поддержки — к ним присоединились лишь вангионы и трибоки. Секваны, в область которых вступали их соседи лингоны с целью заставить их присоединиться к восстанию, немедленно изгнали последних из своей страны. Пользовавшиеся всеобщим почетом ремы, представлявшие наиболее видный округ Бельгики, созвали сейм трех Галлий; хотя в нем не было недостатка в политических ораторах, выступавших за свободу страны, сейм постановил всего-навсего обратиться к тренерам с увещанием отказаться от восстания.

Трудно сказать, какое устройство получила бы новая империя, если бы она действительно оказалась жизнеспособной; мы знаем только, что упомянутый выше Сабин, правнук наложницы Цезаря, присвоил себе имя своего предка; этого-то нового Цезаря и разбили сек-ваны; напротив, Классик, не имевшей такой родословной, принял знаки отличия римской магистратуры, т. е., очевидно, разыгрывал роль республиканского проконсула. С этим вполне согласуется монета, вычеканенная, должно быть, Классиком или его приверженцами, на которой изображена голова Галлии, подобно тому как на монетах Римской республики — голова Ромы, а рядом символ легиона с весьма дерзкой надписью вокруг: «Tides» (верность).

Первое время действовавшие совместно с восставшими германцами вожди империи имели возможность свободно хозяйничать на Рейне. Остатки обоих легионов, капитулировавшие в Ветере, были вопреки условиям капитуляции и против воли Цивилиса перебиты; оба легиона из Новезия и Бонна были отправлены в Трир, все римские лагеря на Рейне, большие и малые, за исключением Могонтиа-ка, преданы огню. В самом тяжелом положении оказались жители колонии Агриппины. Вожди империи ограничились, правда, тем, что потребовали от них присяги на верность, однако германцы не простили им того, что они были убиями. Делегация тенктеров с правого берега Рейна — тенктеры были одним из тех племен, старую родину которых римляне превратили в пустыню и использовали в качестве пастбища и которые вследствие этого должны были искать себе другие места жительства, — потребовала разрушения этого центра германских отступников, что соответствующее постановление было бы принято, если бы за агриппинцев не вступились Цивилис, который был лично им обязан, и германская пророчица Веледа в округе брук-теров, предсказавшая эту победу и пользовавшаяся авторитетом во всем войске повстанцев.