Римский трибун

Но, слава богу, теперь все позади. Бороду можно подкрасить или сбрить, а чрезмерная худоба и бледность начали понемногу проходить благодаря хорошему питанию и ежедневным прогулкам по дворцовому парку. Только вот с правой ногой беда. То место, где была надета колодка с тяжелой цепью, которой он был прикован к стене, очень болело. Хотя придворный врач и дал целебные мази, вряд ли он перестанет хромать прежде, чем доберется до Италии.

При мысли о предстоящем возвращении на родину сердце Колы забилось сильнее. Неужели он опять увидит Рим? Наконец-то божественное провидение вспомнило о нем. Чудесное избавление пришло в тот миг, когда, казалось, не было никакой надежды. Правда, небесная милость была возвещена устами человека, мало походившего на ангела. Это был всего-навсего старый тюремный надзиратель, обычно угрюмый и молчаливый. Однажды он явился в камеру и, сам заговорив вдруг с узником, сообщил о смерти Климента VI.

Дальше события разворачивались быстро. Недели через полторы пришло известие об избрании конклавом нового папы. Им стал француз Этьен Обер, получивший имя Иннокентий VI. Новый первосвященник вскоре потребовал к себе дело узника. Рассмотрев его, он объявил, что в поступках и речах бывшего трибуна не было ничего, противоречащего христианской религии, и потому нужно отменить приговор; тем более что римское население настойчиво выражало желание видеть его свободным.

Кола ди Риенцо улыбнулся. Кажется, маг-сарацин, предсказав возвращение в Рим, не ошибся. Один папа велел его казнить, другой миловал и, вероятно, пошлет в Италию. Слухи о волнениях в Вечном городе проникали даже сюда, за толстые стены Авиньонского дворца. Размышления Колы были прерваны появлением камерария. Тот молча проводил его в рабочий кабинет папы. Иннокентий VI, болезненного вида человек, в очках, с усталым лицом, изборожденным старческими морщинами, поднялся из-за стола и отослал камерария. Подойдя к гостю, опустившемуся перед ним на колени, он положил ему руку на плечо и сказал:

— Встань! Встань, сын мой, и соблаговоли выслушать нас. Мы знаем, ты долго подвергался гонениям и перенес многие невзгоды. Но такова участь всех, кто хочет добра, не умея бороться со злом.

Папа прошелся по комнате, остановился у окна и, внимательно посмотрев оттуда на собеседника, продолжал:

— Ты хотел привести Италию к миру, а там по-прежнему не утихают войны. Ты собирался сделать Рим оплотом порядка и добродетели, а он, как и раньше, остается рассадником смут и пороков.

— Чтобы избавиться от междоусобиц, надо обуздать баронов и объединить страну, — тихо произнес бывший римский трибун.

— Совершенно верно, — согласился Иннокентий VI, — только свершить это может лишь церковь. И мы постараемся в ближайшее время дать народам Италии желанный мир и спокойствие. Кардинал Альборнос, лучший из наших кардиналов, назначен легатом и викарием всех наших владений на Апеннинском полуострове. Тебя же мы намерены направить в Рим, если ты, впрочем, выразишь согласие.

— Я готов! — радостно воскликнул Кола ди Риенцо.

— Однако, не скрою, мы рассчитываем, что, наученный горьким опытом, ты употребишь свои силы и влияние на действительное водворение общественного блага. — Папа подошел к столу и, взяв один из лежавших там свитков, продолжал: — Вот письмо к римлянам. Мы отправим его сегодня же в «Совет тринадцати». Послушай, это касается тебя. — Иннокентий VI, придерживая очки, стал неторопливо читать: — «Хотя по поводу возлюбленного сына нашего, благородного мужа Николая Риенцо, вашего согражданина и рыцаря, было говорено много худого, как нашему предшественнику, блаженной памяти папе Клименту Шестому, так и нам; хотя против него веден был даже процесс, однако мы, направляемые божественным милосердием и принимая во внимание, что, хотя Этот рыцарь, ныне содержащийся в нашей темнице, многое преувеличивал, зато совершил много действительно хороших и великих дел…»

Папа бросил на гостя быстрый взгляд и, сделав многозначительную паузу, закончил:

— «И учитывая, что ваше единодушное и всеобщее желание, которое неоднократно высказывалось, заключается именно в его освобождении и возвращении в город, мы сняли с него всякие обвинения, освободили от всех тех наказаний, к каким он был приговорен, и, выпустив его из темницы, в скором времени пришлем к вам».

Дочитав письмо, римский первосвященник с улыбкой сказал:

— Надеюсь, мы будем добрыми друзьями, не так ли?

— Не знаю, как благодарить ваше святейшество, — взволнованно произнес Кола. — Вас послало мне само небо!

— Я просто забочусь о деле, которому служу, — задумчиво глядя на собеседника, отозвался папа. — Каждый из нас в меру своих сил выполняет волю всевышнего. А теперь, сын мой, иди готовься в дорогу.

* * *

Ждать! Опять приходится ждать! Уже десять месяцев, как он покинул проклятый Авиньон, но до сих пор никак не может добраться до Рима.