Римское дело комиссара Сартори

— В этом мне признался ее отец. И знаете, где мы нашли эту картину? В квартире на улице Маргутта, где обнаружен труп Катерины Машинелли. Кстати, вы никогда не слышали о некой Мэри Джойс? Насколько мне известно, дело идет о красивой девушке, лет двадцати пяти-тридцати, блондинке, англичанке по национальности.

— Никогда не слышал, синьор комиссар. Еще «Мартини»?

— Нет, спасибо.

— Давайте без церемоний, доктор. Чувствуйте себя в моем ресторане как дома. Артуро, еще «Мартини».

Пока бармен наполнял бокалы, Сартори продолжал:

— Во всяком случае, Саличе, постарайтесь сделать все возможное, чтобы прийти к какой-то мысли относительно исчезновения Марины.

— Но я вам уже говорил.

— Я слышал, слышал. И верю вам, — прервал его комиссар. — Но кто знает. Мысль может прийти неожиданно. Я был бы благодарен вам, вы знаете. Видите ли, к кому может обратиться за помощью девушка в положении Марины, если не к другу семьи? А вы преданный друг семьи Соларис.

— Это правда. Но Марина не обращалась ко.

Сартори положил ему руку на плечо.

— Не спешите, — остановил он его. — Пусть мысль придет сама. Кто знает. Во всяком случае, знайте, что человек предоставивший убежище девушке, не совершил преступления. Напротив, может быть, это зачтется ему как заслуга. И одно запомните хорошенько. — Лицо комиссара стало серьезным. — Тот, кто убил Катерину, может убить и Марину. Тогда не говорите, что полиция приехала поздно. Спасибо за «Мартини», дружище. Я вернусь через часик, после спектакля. Скажите шведке.

Комиссар вышел, лавируя среди танцующих пар и официантов, нагруженных подносами. На свежем воздухе ему стало лучше. Небо очистилось, показались звезды.

Он не хотел смотреть, как Харриет раздевается перед всеми этими слюнявыми мужчинами. Сартори пошел по улице Венето. Какая-то светская дама, грациозная и изысканная, улыбнулась ему с вызовом. Он отвернулся и пошел дальше.

Они ужинали в траттории «Трастевере», шумной даже в этот час. Харриет часто посматривала на него нежным взглядом и иногда сжимала ему руку. Он чувствовал себя виноватым в том, в чем не хотел признаваться даже самому себе.

— Ты устала?

— Нет, нет. Видишь? Луна.

— Действительно. А значит, мы захотим проехаться до Остии?

— Конечно! О, Франческо!.. Мне так грустно, и в то же время я так счастлива!

— Почему грустно? — спросил он, беря ее за руку.

— Не знаю, не знаю!.. Я боюсь тебя потерять.

— Ты не потеряешь меня, если не захочешь сама.

С дальнего столика на них с интересом смотрела симпатичная пожилая пара. Сартори почувствовал, что краснеет, словно на лбу у него написано: «Я женат, у меня две дочери, а это удивительное существо — моя любовница».

Они поспешно ушли.

На проспекте Христофора Колумба движение было небольшим. У нескольких римлян была та же цель, что и у них. Когда их автомобиль появился на маленькой круглой площади, море окатило их своим запахом и сиянием.

— Как красиво! — воскликнула Харриет сдавленным от волнения голосом. Она сильно сжала его колено, приблизила рот к вырезу воротника, шепча: «Я люблю тебя!.. Я люблю тебя!..»

Его вдруг охватило волнение, и он почувствовал, как повлажнели от нежности его глаза.

Письма Мэри Джойс

При его появлении Армандо Бегецци вскочил на ноги, как мальчишка, и пошел навстречу.

— Добрый день, комиссар. Вы помните меня?

— Вы антиквар.

— Конечно. Извините за опоздание, знаете. Я принес вам письма синьорины Джойс.

Сартори пригласил его в свой кабинет, где бригадир Корона и фельдфебель Фантин читали «Темпо». Оба вскочили по стойке «смирно» при виде начальника. Комиссар предложил антиквару сесть в одно из кресел, а сам занял место за грязным письменным столом.

— Их три, — пояснил Бегецци. — Я прочитал и не нашел ничего особенного.

— Сейчас посмотрим.

Письма были отпечатаны на машинке опытным человеком; подпись одна и та же, почти неразборчива: Мэри Джойс. Адрес также отпечатан на машинке: ул. Маргутта, 115, Рим.

Первое письмо гласило:

«Многоуважаемый синьор Бегецци, хоть я вас и не знаю, обращаюсь к вам с предложением, о котором уже упоминала по телефону. Одна моя подруга желает избавиться от прекрасного Модильяни, естественно, подлинного, с подписью автора и результатом экспертизы. Я много раз слышала Ваше имя от достопочтенного монсеньора Солариса. Если вы заинтересуетесь, думаю, нам будет нетрудно прийти к согласию. Советую Вам быть сдержанным. Можно ответить мне по указанному адресу. Или я позвоню вам. С сердечным приветом. Рим, 15 октября».

Второе письмо было короче.