Римское дело комиссара Сартори

Теперь Сартори знал, что Томмазо Гуалтьеро Соларис лгал ему с самого начала. Он лгал, когда описывал Марину как девушку без морали и самоконтроля, когда хотел заставить думать о ней как о сухой и бесчувственной. Но хуже всего была его ложь, когда он уверял, что дочь выкрала чек и подделала подпись к выгоде Катерины Машинелли.

Почему командор клеветал на свою дочь?

Кого он хотел покрыть?

Запись в других тетрадях и в дневнике, маленький замочек которого он вынужден был сломать, подтвердили его умозаключения.

— Почему Марина так резко изменилась в последнее время?

Женщина уже успокоилась.

— Может, чтобы наказать своего отца, — пояснила она. — Как я вам уже говорила, она не простила ему брак с. этой женщиной.

— Синьора Соларис высказывала когда-нибудь неприязнь к своей падчерице?

— Я бы не сказала. Но быть может, Марина вела бы себя так же с любой другой женщиной, которая вышла замуж за ее отца. Она обожала его. Теперь ненавидит.

— Ненависть тоже, в определенных случаях, можно скрывать под любовью, — изрек сентенцию Сартори.

— Может быть, и так.

Комиссар открыл ящички письменного стола, но не нашел ничего интересного. Возможно, кто-то уже принял меры и убрал вещи, которые могли быть уликами.

Они вернулись в вестибюль и там распрощались.

Из бара Сартори позвонил фельдфебелю Фантину и приказал ему конфисковать чек на пять миллионов, внесенный Соларисом на счет Катерины Машинелли в Неаполитанском банке.

В тот же день он безуспешно пытался связаться с детективом Паладини. Комиссар поручил фельдфебелю Фантину вызвать его в свой кабинет. Фантин передал приказ автопатрулю. Но глава «Совершенно секретной организации» оказался неуловимым.

Позже, перед тем как оставить кабинет, Сартори получил извещение, что найден «Мустанг» Марины Соларис на улице Пинчо, где стоянка запрещена. Десяток листочков со штрафами украшали его лобовое стекло. В багажнике лежали три больших чемодана и один маленький. Это был гардероб Марины Соларис, которым в течение нескольких дней пользовалась Катерина Машинелли.

С помощью технических средств службы регулировки уличного движения автомобиль был доставлен в Центральное полицейское управление.

Брешь пробита

Офицер швейцарской гвардии, охраняющий вход в Ватикан, подошел к автомобилю со стороны Короны и спросил, чего они желают. Сартори ответил, что их ждет монсеньор Соларис, после чего офицер стал уступчивее и услужливее. Он выдал полицейским все необходимые документы, чтобы быстро прибыть в кабинет важного священника. Теперь дорога для них была открыта.

Среди строгих дворцов маленькой империи католицизма крейсировали бесшумные «мерседесы» и «кадиллаки» с прелатами и дипломатами на борту. Никакой шум не возмущал тишину улиц.

Они вошли во дворец из серого камня. Молодой священник, вышедший навстречу, провел их по бесконечной серии коридоров, где все прелаты, которых они встречали, разговаривали тихими голосами.

Монсеньор Соларис принял их с достоинством и сердечностью. В сутане, окруженный старинными картинами и позолоченной мебелью, он казался олицетворением суровости по отношению к тому миру, в котором находился.

Отпустив знаком молодого священника, Соларис спросил:

— Что нового, комиссар?

— Мне необходимо обменяться с вами кое-какими соображениями, монсеньор, — ответил полицейский, который, как и Корона, устроился на жестком позолоченном стуле перед огромным письменным столом. — Но я бы хотел, чтобы в нашей беседе не было никаких недомолвок.

Легкий румянец проявился на скулах священника. Он не сумел подавить протестующее движение и опустил взгляд на статуэтку святого Игнацио, служившую ему пресс-папье.

— Согласен, — пробормотал он. — Говорите откровенно.

— Монсеньор, ваша племянница Марина дала вам знать о себе после последней нашей встречи?

Сартори и Корона могли видеть усилие на лице священника, колеблющегося между правдой и ложью.

— Да, — признался он, наконец.

— Лично.

— Нет, по телефону.

— Вы не могли бы рассказать подробней?

— Это необходимо, комиссар? Моя племянница не нарушила закон, она еще ребенок и.

— Монсеньор, — нетерпеливо прервал его Сартори. — Настал момент выложить карты на стол, как говорится. И сделав это, вы вынуждены будете обратиться лицом к реальности, о которой даже не имеете представления.

— О чем это вы?

— Дайте мне закончить, тогда поймете, — продолжил Сартори, решив идти прямо к цели. — Ваша племянница нарушила закон, и с ней нарушил закон ваш брат.

— Не могу поверить, что.

— Монсеньор, где она сейчас? Ватикан существует в этом мире и не может быть, чтобы вы не разбирались в женщинах вообще, а в своей племяннице в частности. Марина ждала ребенка, и синьор Томмазо заставил ее сделать аборт, прибегнув к помощи грязной акушерки в отставке и услужливого врача.

Священник вскочил на ноги и уставился вытаращенными глазами на полицейского. На мгновение Сартори испугался, что Соларис впадет в прострацию. Но тот медленно опустился на стул и внезапно охрипшим голосом проговорил:

— Расскажите мне все, комиссар.