Римское дело комиссара Сартори

2. Выяснить, где «Мустанг» (может быть, у Томмазо Солариса);

3. Узнать, где прячется Марина Соларис;

4. Опросить прислугу в доме Соларисов в Риме и выяснить, не приходила ли в эти дни Марина в дом отца;

5. Куда подевались вещи Марины Соларис, взятые Катериной Машинелли;

6. Опросить бармена отеля «Гранада», не получал ли он в эти дни известий от Катерины;

7. Опросить фотографа, в чью студию, согласно фальшивому отчету Паладини, отправились Мэри Джойс и молоденькая иностранка, предположительно, шведка;

8. Проследить за Джино Саличе и его квартирой. Предположительно, там скрывается Марина Соларис.

Часы показывали пять минут шестого.

Сартори осушил бокал и потушил свет.

Теперь он мог уснуть.

Поиск сужается

Прислуга дома Соларисов в Риме состояла из слуги-японца и горничной-венецианки, той самой, которую комиссар видел во время визитов. Из их опросов, совершенных, когда прислуга была одна, выяснилось, что Марина Соларис не появлялась в доме отца за последние недели; более того, как японец, так и девушка, принятые на работу в июле, даже не были знакомы с дочкой хозяина.

На просьбу комиссара разрешить взглянуть на комнату Марины оба ответили, что в квартире не зарезервирована комната для синьорины Марины, которая обычно живет на вилле у дедушки, в Анцио.

Сартори засомневался, правильно ли он понял высказывание командора. Возможно, говоря о комнате дочери, он имел в виду ту, которую обычно Марина занимала у дедушки.

Комиссар в сопровождении преданного бригадира Короны отправился еще раз в Анцио, где был принят несчастной Пальмирой на правах старого друга. Управляющего не было дома, что, вообще-то, не огорчило Сартори.

Женщина посмотрела на него взглядом, которым, может быть, хотела выразить больше, чем имела мужество сказать.

— Есть известия о моей девочке? — нетерпеливо спросила она, схватив его за руку.

— К сожалению, нет. Но у меня есть причина полагать, что с ней все в порядке. Единственно плохо, что ее исчезновение тормозит ход следствия. — Комиссар не хотел говорить ей, что, скрываясь, Марина в то же время подвергает опасности и свою жизнь. — Теперь я хотел бы попросить вашего позволения посетить комнату синьорины.

— Зачем?

— Я вас прошу. Доверьтесь мне. По сути дела, мы оба хотим хорошего Марине.

Женщина согласилась, сотрясаясь от рыданий. Потом она провела его через старинные и пыльные помещения к комнате в южном крыле виллы. Большой балкон выходил в сад, за которым виднелось море. Свежий, с соленым привкусом бриз колыхал белые кружевные занавески.

Комната со старинной дорогой мебелью и со всеми принадлежностями, казалось, перенесла их в эпоху напудренных париков и кавалеров со шпагами. Кровать была огромной, с балдахином, подпираемым столбиками в форме львов, стоящих на задних лапах. Огромная фреска в стиле Боттичелли, изображающая спящую девушку в руках Морфея, заполняла всю стену. Рядом с балконом примостился небольшой письменный стол, где стояла старинная чернильница с гусиным пером. Из современной мебели имелся только большой книжный шкаф, полный книг. Никаких следов «хиппи», все в порядке; чисто, гармонично как в каморке воспитанницы монастырской школы.

«Соответствует ли эта картина истинной натуре Марины Соларис, или это продукт глубокой любви Пальмиры к своей племяннице?» — подумал Сартори.

С порога распахнутого балкона, стоя в лучах полуденного солнца, он глубоко вдыхал солоноватый запах моря. Молчаливое ожидание женщины за спиной заставило комиссара повернуться к ней.

— Синьора Пальмира, какая она настоящая, Марина? Романтическая, немного старомодная девушка, как я сказал бы, глядя на эту комнату, или протестующая сумасшедшая, путающаяся с длинноволосыми с площади Испании.

Женщина энергично затрясла головой, и крупные слезы покатились по ее щекам.

— Марина — девушка из прошлого, — хрипло проговорила она, пытаясь осушить слезы. — Смотрите.

Служанка засунула руку в карман, вытащила маленький ключик и открыла им потайной шкафчик в стене. Сартори и Корона увидели бумаги, тетради в рядочек, дневники в парчовых обложках с маленькими замочками.

— Все это стихи, — сказала женщина, с трогательной гордостью указывая вглубь тайника. Смотрите ее! Читайте ее! Так вы узнаете, какая она, моя девочка. Стихи о маме, которую не знала, о море, об отце, который не понимал ее и который. — Она прервалась, закрыв лицо руками. Сильные рыдания сотрясали служанку.

Комиссар осторожно взял тетрадку, начал перелистывать. Сонеты Марины, сложенные совершенным одиннадцатисложным стихом, перенесли его в романтическую атмосферу. Вдохновленная Леонарди и Пасколи, юная поэтесса обнаружила страстную и взволнованную натуру. Ее мир был соткан из маленьких, милых вещей, беспокойных чувств и романтиков, отвергнутых окружающим миром.