Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников

Пронзительный ветер протяжно гудел,
На башнях флажки он со скрипом вертел.
Дрожали, качались верхушки
В пустынном лесу потрясенных дерев,
И волны врывались в дома, озверев,
И елей ломались макушки.

Свод неба затянут был пасмурной мглой,

И молнией высь озарялась порой,
И гром под землей отзывался;
В пустынное поле поток притекал,
Кряж горный, как стадо овец, трепетал,
К которому волк приближался.

И, молний сиянием весь озарен

И слушая ветра пронзительный стон,
Наездник скакал что есть мочи.
Вот-вот упадет его загнанный конь,
Но в замке зажегся приветный огонь —
Защита от яростной ночи.

Смотритель любезный подходит к вратам,

Наездника он провожает к дверям,
Коня истомленного холит.
А в замке уж кто-то постель разостлал,
Смотритель же гостю покой показал —
Пусть там почивать он изволит.

Но только лишь рыцарь остался один,

Едва лишь коснулся пуховых перин —
Чу, кто-то стучит ему в стену,
Звон слышен оконный и скрежет дверной…
Гость штору отдернул — и зрит пред собой
Зловещую, жуткую сцену.

Вот шестеро парами входят тремя,

Все в черном, прошли, каблуками гремя,
И каждый с зажженной свечою,
А следом скелеты, и тоже их шесть, —
Все вместе за стол собираются сесть,
Увенчанный чашей большою.

И слуги, их ровно двенадцать числом,

Светильники вносят торжественно в дом,
Двум дамам нарядно одетым
Места за столом предлагают занять,
Два рыцаря с ними, а следом опять
Чредою скелет за скелетом.

Расселись и пир начинают они:

В светильниках вспыхнули ярко огни
И кубки в руках засверкали.
Знак подали дамы — и вот за столом
Возник виночерпий с жемчужным вином
В хрустальном высоком бокале.

Потом виночерпий хрустальный бокал

Стремглав со стола с возлияньями взял
И ставит пред гостем на ложе.
И рыцарь пригубить собрался — но вдруг
Хор страшных стенаний раздался вокруг —
И сразу отпрянул он в дрожи.

«Пей, рыцарь, жемчужное это питье,

Пей, рыцарь, погибель и небытие,
Огонь на огонь помножая.
Мы все его пили — и смертью взяты,
В застолии нашем воссядешь и ты,
И ужас и боль забывая».

И гости кричали: «Смелее, до дна!»,

И дамы шептали: «Отведай вина,
Чтоб счастье в душе воцарилось,
Тут с нами твой тесть и покойный твой брат…»
В сей миг пробудился он, счастлив и рад,
Что все это впрямь не случилось.

— Я и правда очень рада, — сказала Маргализа, — что все это было только сном. Нет! Не пойте таких страшных песен, когда наступает ночь. Я и без того всего боюсь…

— Тогда я спою тебе песенку, — улыбнулся Ринальдо.

— Так пойте!

Ринальдо подумал минуту-другую, взял несколько аккордов и запел:

Маргализа, милая,
Ты одна желанна мне.

— Вы сами сочинили эту песенку? — спросила его Маргализа.

— Я сочиняю во время пения.

— Ага! А знаете ли вы, что говорится в песне, которую вы тоже часто поете? Там вот что говорится: