Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников

На бреге ручья он,
Забывшись, лежал
И в ласковой дреме
Почти не дышал.

Вот, крадучись, дева

К нему подошла
И глаз от него
Отвести не могла.

Тихонько дрожащие

Веки его,
Склонившись, целует —
А он — ничего!

Его волосами

Опутав персты,
Целует, в восторге
От их красоты.

Он очи открыл.

Он ее узнает —
Еще поцелуй ему
Дева дает.

И молвит: зачем ты

Лежишь у ручья?
Зачем поцелуем
Бужу тебя я?

В объятьях любви

Тебе сладко ль дремать?
Коль сладко, смени,
Драгоценный, кровать!

Ринальдо похвалил ее игру и пение. Она поблагодарила и, вернув гитару, спросила:

— Вы долго пробудете здесь, в замке?

— Еще сам не знаю.

— Мы живем здесь очень одиноко, когда нет с нами госпожи графини. Мой брат, его жена, прислуга, двое детей и я, вот и все наше общество. Один день похож на другой. Ту небольшую работу, что тебе поручена, делаешь быстро, а потом… скука. Если вы останетесь здесь надолго, так наверняка будете скучать.

— Но… ты ведь здесь.

— Это вам ничуть не поможет. Как могу я разогнать вашу скуку?

— Можешь мне кое о чем рассказать.

— О чем?

— Говорят, что в замке что-то нечисто.

Маргализа тревожно огляделась, подошла ближе, положила руку ему на плечо, глянула на него благодушно и сказала:

— Не говорите об этом!

Ринальдо изобразил еще большее дружелюбие, нежно пожал Маргализе руку и сказал:

— Я знаю то… что знаю!

Она смущенно посмотрела на него и спросила:

— Что же вы знаете?

Ринальдо провел ладонью по лицу и сказал:

— Я знаю довольно много и еще кое-что.

Маргализа сняла руку с его плеча, ухватила кончик своего фартука, натянула его на грудь, опустила глаза и прошептала:

— Я ничего не говорила. Вы, во всяком случае, знаете больше, чем я.

Ринальдо взял ее за подбородок, поднял ее голову и улыбнулся:

— Так и я полагаю!

Она посмотрела на него и наивно спросила:

— А как вам нравится госпожа графиня Вентимилья?

— Я ее вовсе не знаю!

— Ах!

— Я никогда ее не видел.

— И живете в ее замке?

Она посмотрела на него, чуть не сказала вслух: «Странно!» — и продолжила:

— У нее шикарные платья, отличные кольца и восхитительные драгоценности. Когда стоишь рядом с ней, то чувствуешь себя как цветок шафрана рядом с алоэ! Может, она скоро вернется, раз вы здесь, и тогда вы сами увидите, как мы выглядим, когда стоим рядом.

Сделав книксен, она выбежала из комнаты. Ринальдо крикнул что-то ей вслед, но она уже сбежала, словно слетела, вниз по лестнице.

Он вернулся в комнату и улегся на диван. В конце концов он громко крикнул:

— Они же разыгрывают меня!

В замок приезжали гонцы с письмами, посланные старцем, который, однако, никогда не писал, где он в этот момент находится.

Ринальдо, будучи в одиночестве, пребывал в весьма неприятном положении.

Смотритель замка производил впечатление человека замкнутого, с ним Ринальдо был тоже очень сдержан. Но у Маргализы он надеялся мало-помалу выведать больше, поэтому вел себя с ней весьма учтиво, что было совсем не трудно, ибо она и правда была красивая девушка, которой к тому же уединенность замка придавала двойное очарование. Он весьма щедро одарил ее ожерельем и кольцом. Подарки были приняты с тем же удовольствием, с каким их вручали, и Ринальдо видел по тому вниманию, с каким ему прислуживали, что золотая цепочка крепко-накрепко связывает одариваемую с ним.

Уже прожив несколько недель в замке, он однажды отправил старцу с гонцом письмо, в котором настоятельно просил его дать ему какое-либо занятие. И еще он попросил прислать к нему Лодовико.

Маргализа становилась все более и более доверчивой, а его дружеская предупредительность подвигла прямодушную девушку в конце концов увидеть в дружелюбном господине больше, чем только дружелюбного господина. Его подарки и его одиночество тоже сделали свое дело, вот так и случилось, что господину рыцарю преподносили прекрасные часы с приятностью и втридешево. Это было по сердцу девице и по сердцу господину рыцарю. Вот они и были довольны друг другом.

Однажды, когда Маргализа сидела у него, в обстановке весьма интимной, она спросила улыбаясь:

— Какая я по счету из тех, кого вы уже любили?

Ринальдо благоразумно избежал ответа на этот вопрос встречным вопросом:

— А каким по счету среди тех, кто тебя любил, буду я?

Тут милая девица забыла свой вопрос, покраснела еще больше, опустила глаза и поправила свой нагрудный платок.

— Вы уже третий, но единственный, кого я целовала.

Она замолчала, но тут же, внезапно вскочив, спросила едва ли не сердито:

— Вы этому не верите?

— Я не только верю тебе, — невозмутимо ответил Ринальдо, — но даже уверен в этом.

— Вам эти слова внушили Небеса! — воскликнула она и сунула что-то обратно под нагрудный платок.