Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного

Городок Пиртяпь, не похожий на место трагедии, утопал в весенней зелени и жил радостной предпраздничной суетой. Взрыв на атомной станции не потревожил беспечных пиртяпцев, которые продолжали заниматься повседневной текучкой. Компетентные начальники, уведомив об аварии Совкму, целые сутки скрывали атомные последствия от местных жителей, которые безропотно поглощали смертельные рентгены наряду с героическими пожарными и врачами. Впрочем, среди поражённых не было ни одного вышестоящего родственника, так как о них вовремя позаботились вышестоящие начальники. Пока Совкма думала думу, радиоактивные облака, не дожидаясь решения человеческого фактора, стали расползаться по всей Луне. С трудом учуяв неладное, сопредельные с Лимонией государства громко забили в набат. Вспомнив про гласность, Борвёгач встрепенулся и направил в Пиртяпь свой высший уровень. Вслед за ним все остальные уровни ксегенского государства развернули широкомасштабные работы по ликвидации последствий атомной аварии. Между тем неугомонная радиоактивность докатилась до Рогавёбчо. Под давлением вкусившей гласности общественности власть ввела льготы для всех поражённых районов, но, обуздав запаниковавшую гласность, спустила на тормозах обременительные привилегии. Впрочем, держать в узде взбрыкнувшую гласность власти было уже не под силу. Опередив вперёдсмотрящих писателей, журналисты из четвёртой власти полезли в первую. Они добывали «жареную» информацию на любой читательский вкус, а если факты оказывались сыроватыми, мошенники пера их тщательно «поджаривали», дабы угодить ненасытным читательским желудкам. Довольные читатели «поглощали» ежедневно десятки «вкусных» газет и журналов, их натренированные «жареным» желудки постепенно превращались в лужёные и заменяли им сырые мозги. Переквалифицировавшиеся в кухарки журналисты всё больше симпатизировали близким и понятным демократическим кухаркам, которые предлагали готовые рецепты на все случаи жизни. Используя каждый промах Борвёгача, демократы от политики и журналистики всё громче облаивали Переделку и её лидера; а ветер перемен разносил их демократический лай по всему ксегенскому государству. Пиная Борвёгача, агрессивно-непослушное меньшинство, разраставшееся за счёт безопасной нелицеприятной критики, обустраивало трон для своего демократического царя. Вызывая сочувствие тех лимонных обывателей, у которых желудки работали лучше, чем головы, изобретательные демократы периодически окунали послушного вождя в холодную воду, выдавая свои хитроумные действия за происки безжалостных врагов. Справившись с простудой, мужественный Ицлень продолжал движение к своему светлому будущему, давя всё и вся на захламлённом победном пути. Продвигаясь вперёд под прикрытием непоколебимого вождя, демократы, в поисках свежих идей, устремили взоры в недавнее ксегенское прошлое, связанное с именем и правлением друга всех физкультурников Линтаса. С помощью вездесущих журналистов они узнали, что на самом деле у Линтаса было намного больше врагов, чем друзей. Выжившие в концлагерях и дожившие до Переделки враги и друзья коммунистического монарха охотно делились с прессой впечатлениями о пребывании в местах не столь отдалённых. Впавшие в лихорадочное возбуждение лимонцы, не имевшие ни малейшего представления о масштабах репрессий, ни о чём другом, кроме кошмаров линтасизма, не желали больше слушать. В то время как Борвёгач и его сторонники пытались отвлечь внимание народа от прошлого и привлечь его к настоящему, Ицлень со своими демократами без промедления присоединился к гуще народных масс, выражая запоздавшее народное сочувствие всем жертвам линтасского произвола. Болезненный интерес лимонного народа к арестам, ссылкам, расстрелам и пыткам настойчиво поддерживали лимонные журналисты, которые напали на неиссякаемую золотую жилу. С ними услужливо делилась вопиющими фактами капиталистическая пресса, которая в течение долгих лет «холодной войны» копила неоспоримые свидетельства ксегенских зверств. Попав под влияние подкованной иностранной прессы, прыткие и наивные ксегенские журналисты постепенно втянулись во враждебную капиталистическую пропаганду и заговорили и записали на враждебном капиталистическом языке. Им вторили близкие по духу политические кухарки, которые поменяли бедную социалистическую кухню на богатую капиталистическую, где обжирались чужими блюдами, швыряя объедки в родное государство.

24