Рип (ЛП)

Стоя под сильными брызгами воды, я смывала влажность, покрывающую внутренную поверхность бедер. Я выпрыгнула, вытираясь полотенцем.

Когда я легла на кровать, волна стыда охватила меня. Я зажмурилась, чувствуя себя так, словно предала свою кровь. Что бы сказал мой отец, если бы узнал, что я только что сделала с врагом?

Но как бы я ни отчаивалась, я не могла сожалеть о Заале.

Я хотела его.

Но я знала, что не смогу снова спуститься туда. Я был обязана своей семье.

Через десять минут я вытерла волосы и заползла в кровать. Я просто хотела свернуться калачиком и на время забыть обо всем.

Как только я прижалась щекой к ладони в поисках сна, воспоминания о Заале, делающем то же самое, вызвали потребность в моем теле, потребность в нем.

Подняв руку к ноутбуку на комоде, я открыла его и обнаружила, что мои охранники снова подключили систему наблюдения. Я впала в унылый сон, наблюдая, как теперь чистый Заал глубоко спит.

Его обычно пронизанное болью лицо сейчас выражало только спокойствие.

Глава 8

Талия

Я не выходила из спальни весь день. На самом деле, я даже не покидала свою кровать. Я заставляла себя держаться подальше от подвала. Я заставляла себя оставаться запертой, нах*й, и точка. Я заставляла себя бороться со своим инстинктом оказаться рядом с Заалом.

Я ворочалась всю ночь напролет. Воспоминания о моей бабушке заменили сны, наполняя меня чувством вины. Воспоминания о том, как она гладила меня по волосам, когда я засыпала в детстве, рассказывала мне, как встретила свою настоящую любовь...

— Я была всего лишь ребенком, Талия. Но один взгляд на твоего дедушку, и это случилось. Я была уверена, что он — вторая половина моей души.

— Это произошло? — прошептала я с благоговением.

Бабушка улыбнулась. 

— Произошло. Все дело было в его глазах. У него были самые добрые карие глаза. — Бабушка усмехнулась. — Конечно, я знала, кем он был. Он был Толстым, каждый русский знал Братву Волкова, но я помню, как смотрела в эти глаза и понимала, что он не был таким жестоким, как его жизнь.

Я смотрела, как глаза бабушки наполнились слезами, и мой живот сжался. Она очень скучала по моему дедушке. Я могла видеть мучительную боль в ее глазах.

— Бабушка? — прошептала я, и она притянула меня ближе к себе.

— Твой дедушка был моей жизнью, Талия, — сказала она грустным голосом, — и однажды мужчина войдет в твою жизнь, и ты, без сомнения, узнаешь, что он твой. Я не могу этого объяснить, но что-то сломается внутри вас, и с того дня ты станешь его, а он — твоим.

Я улыбнулась у груди моей бабушки и повторила:

— Я буду его, а он будет моим.

— Хороший русский мальчик. Человек с нашим образом жизни. Человек, которого одобрит ваш папа, будет принят Братвой, чтобы пополнить их ряды. Человек, которым ваша семья будет гордиться, как своим сыном.

— Я не могу ждать, — взволновано сказала я и закрыла глаза, пытаясь представить, какой будет моя настоящая любовь. Я улыбнулась еще шире, просто представив, как мой отец пожимает руку моей любви, с гордой и счастливой улыбкой на лице, мое сердце парит от ощущения настоящей любви…