Риск эгоистического свойства

   – Значит, вы две сироты, – подвела итог семейному положению Катерины соседка.

   А Катька, поразившись выводу, уставилась на нее, переваривая неординарное высказывание.

   Надвигался Новый год, а Катьке все никак не удавалось придумать, как бы отвертеться и не поехать к Ксении Петровне жить во время каникул. У нее вовсю шла сессия, последний экзамен двадцать девятого декабря, а дальше скромные по времени и значимые по первости в ее жизни студенческие каникулы.

   Что такое праздник Новый год, Катерина Воронцова не знала.

   Общага гудела молодой энергичной активностью, закупанием спиртного в декалитрах, елочной мишуры, продуктов к праздничному столу и иных необходимых атрибутов к широкомасштабному отмечанию окончания сессии и Нового года.

   А Катька пугалась вопросов однокурсников и однообщежитчиков:

   – Воронцова, где ты Новый год встречаешь? Если с нами, гони бабки!

   Посему эти дети – Катерина и Тимофей – о праздновании самой масштабной пьянки страны имели весьма смутное, мифическое представление.

   – Ты оговорила двойную праздничную ставку? – строго спрашивала бабушка по телефону.

   – Да, заранее, – на чистом глазу соврала Катька.

   Подумаешь, ну не поест день, на чае посидит, дело того стоило!

   Но исполнила долг внучки и поехала к Ксении Петровне тридцатого утром. Накануне завотделением выдал ей «санитарскую», как он выразился, премию. Катька ахнула, пересчитав денежные бумажки.

   – Вы наверняка перепутали, Игорь Вадимович, здесь слишком много для санитарки!

   О таком она и мечтать не могла.

   – Только, чур, это пока наша тайна, – поубавил ее восторгов наставник.

   – Хорошо, – шепотом согласилась Катерина.

   И от радости, которая не расплескалась, чуть утихомирившись к утру, сама удивляясь себе, купила по дороге к бабушке маленький, но очень, очень соблазнительный торт – весь такой розовый, в креме и вишни засахаренные сверху.

   Подарок к Новому году, что ли?

   И всю дорогу, пока добиралась, глотала слюнки от дурманящего запаха, исходившего от торта, и все поднимала удивленно брови, рассматривая кондитерское чудо, задаваясь вопросом: «С ума я, что ли, сошла? Что она еще скажет на этот „подарок“?»

   – У тебя что, завелись лишние деньги или я много тебе даю? – не заставила долго гадать Катерину о том, что скажет Ксения Петровна, когда внучка, переступив порог, протянула ей торт.

   – Я сэкономила, много занималась, несколько раз не успела пообедать. Зато вот торт на праздник купила.

   И – чудны дела твои, Господи! – Ксения Петровна промолчала, взяла у Катерины презент и прошествовала в кухню.

   Но монолог о трудовой занятости Катерина произносила по всем правилам, как учил Тимофей: «Если врешь, то делай это убедительно, сама поверь в то, что говоришь, так поверь, чтобы никто тебя не расщелкал!»

   Но с Ксенией Петровной все сложнее и непонятнее, чем со всеми остальными людьми. Эмоции были не ее жизненным кредо и не обезображивали лица мимическими морщинами, следствием выражения чувств лицевыми мышцами. Понять, что она чувствует и думает, практически никогда не удавалось. Она приняла предложенную Катериной версию ее времяпровождения в знаковые для всех дни и никак не прокомментировала.

   На проходной ее ждал Тимофей!!!

   Ему дали три дня увольнительных, и он прямо с вокзала отправился к Катерине в общежитие.

   А ведь предстояло решить вопрос, как провести Тимофея в комнату и оставить его там не до положенных одиннадцати вечера, а на целых два дня.

   – Жених? – грозно и подозрительно спросила одна из вахтерш, когда Катька подтащила за руку Тимофея к высокой стойке, отгораживающей стол от входа.

   – Да вы что?! – радостно возмущалась Катька. – Это мой брат! Брат! Из армии!! Мы год не виделись!

   – Брат, значит, – облила скепсисом вторая бдительная «красотуля» пятидесятых годов, охранница непорочной целомудренности проживающих студентов в вверенном заведении.

   – Катюх, – спокойно вступил в переговоры Тимофей, – ты иди, чайник поставь, я сейчас поднимусь, чайку попьем.

   Вот как он умел это делать?!

   Великий манипулирующий людьми комбинатор, кормчий, можно сказать, психологии человеческой!

   Она никак не могла насмотреться на него, наговориться, поверить, что он здесь, с ней рядом! Суетилась, бестолково металась по комнате, дотрагивалась до него каждую минуту, обнимала, боясь, что он исчезнет, как мираж, подхватывалась, пытась напоить жидким от скудной студенческой жизни чаем.

   А он смеялся, наблюдая за ее метаниями.

   – Да не хочу я твоей горячей водички! – И ловил ее за руку, усаживая. – Сядь, Кошка!

   Она садилась на стул напротив него, придвинутый как можно ближе, стукалась о его колени, рассматривала во все глаза и повторяла:

   – Тим! Тим! Неужели ты приехал?!

   – Все, Катюха! Стоп! – не выдержал он. – Я здесь, я приехал! А теперь давай поговорим спокойно.

   – Нормально, – ушел от ответов Тимофей. – Ты лучше скажи, как собиралась Новый год встречать? И почему у тебя елки нет?

   Катерина, как восторженный глупый щенок, радуясь, улыбаясь беспрестанно, отрапортовала:

   – Я обманула бабушку и останусь в общаге! Буду телевизор смотреть полночи, а если захочу, то и всю ночь! Представляешь!