Рискни ради любви

– Мне кажется, это очевидно, синьор Беллазони, – промолвил он.

– А я-то подумал, что вы, возможно, были… как это сказать… ну-у… в общем, человеком, склонным находиться в плохом настроении. Человеком, которого остальные боятся разгневать.

Джек наконец поднял голову.

– Вы сделали что-то плохое? – спросил он.

Улыбка Фредерико на мгновение погасла, но потом он рассмеялся:

– Святой Господь, выходит, у меня почти не было шансов совершить в Британии что-то нехорошее, да?

– В таком случае вам нечего меня бояться. Фредерико первым отвел глаза.

– А вы очень похожи на карибского пирата, – с детской непосредственностью заметила Изабелла. – Во всяком случае, именно так пиратов описывают в книжках, которые мне давал Перри: очень темноволосые и очень опасные.

Джек усмехнулся, отчего черты его лица смягчились.

– Судя по семейной легенде, у меня в жилах течет кровь испанских моряков, – сказал он.

– Правда? – выдохнула Изабелла.

Слова Джека явно произвели на нее большое впечатление.

– Да, легенда гласит, что один из моих предков был адмиралом в Испанской армаде. Когда его корабль затонул во время битвы с флотом королевы Елизаветы, он сумел выплыть на берег недалеко от Корнуолла, где его и выходила дочь местного вельможи. Они полюбили друг друга и поженились. – Джек отбросил со лба черную как вороново крыло прядь. – С тех пор в семействе белокурых потомков норманнских воинов периодически рождается черная овечка, которая носит фамилию Пирсон.

– Восхитительно! – воскликнул Дуайт Дэвис. – Господи, вы же живой представитель английской истории, лорд Джеймс!

– Боже, как романтично! – пропел Фредерико.

– Да, именно так, – вмешалась в разговор Алессандра, не оставшаяся безучастной к сарказму итальянца.

– Ну и ну, вижу, ваша история вызвала восхищение присутствующих дам, лорд Джеймс, – проговорил Фредерико, бросив перед этим на Алессандру злобный взгляд. – Впрочем, в этом нет ничего удивительного: женщины обожают всяческие истории о любви, о том, как кто-то ее добивается… такое впечатление, что каждая из них всю жизнь ищет героя, с которым она могла бы быть счастливой до конца своих дней.

– Должно быть, у вас больше опыта общения с женщинами, поэтому вы так хорошо понимаете, что у них на уме, – пожав плечами, заметил Джек. – Я бы на вашем месте не стал этого делать, ведь можно ошибиться.

Остальные мужчины рассмеялись.

– Мудрая философия, сэр, – сказал Орричетти. – Беллазони, возможно, вам не следовало бы распускать язык.

– Возможно, – кивнул Фредерико со своей льстивой улыбочкой. – Но опыт подсказывает мне, что я редко ошибаюсь в таких вещах. – И, убрав со лба волосы, он позвал Риффини, эксперта по древним каменным работам, прогуляться с ним по палубе и попытаться определить, что за руины виднеются на берегу.

– Вы должны простить моего коллегу, – извинился Орричетти, как только двое отошли в сторону. – Как и многие итальянцы, у синьора Беллазони весьма горячая натура и он частенько говорит не подумав. Надеюсь, вы на него не в обиде.

– Поступки говорят красноречивее слов. Пока синьор Беллазони будет добросовестно выполнять свои непосредственные обязанности на раскопках, я не собираюсь с ним ссориться. – Джек сложил перочинный ножик. – Надеюсь, вы удовлетворены его работой, леди Джаматти?

– Да, – ответила Алессандра.

– Нуда, нуда, – заговорил Дуайт Дэвис. – Так приятно наблюдать, как люди сплачиваются ради того, чтобы достичь какой-то общей цели. Unus pro omnibus, omnes pro uno – один за всех, все за одного! – Он поднял бокал, чтобы произнести тост: – Нет большего сокровища, чем знания!

– Кстати, о знаниях, – промолвил Юстас. – У меня технический вопрос, касающийся лебедки, которую мы установили у грота.

Все ученые столпились у поручней, чтобы обсудить вопрос Юстаса, одна Алессандра осталась на месте, предпочитая побыть наедине со своими мыслями.

Однако спустя несколько минут Орричетти, оставив коллег, подошел к ней и присел рядом. Подняв воротник, он еще некоторое время возился с шелковым шарфом, обматывая его вокруг шеи, а затем спросил:

– Могу я принести тебе одеяло, дорогая? Ты, должно быть, замерзла.

Алессандра печально улыбнулась.

– Ни к чему кутать меня в ватные одеяла, Пьетро, – сказала она. – Я вовсе не слабая и хрупкая женщина, как думают многие.

– Я этого вовсе не имел в виду. – Орричетти откашлялся. – Более того, сейчас я вижу в тебе силу, какой не видел, когда ты еще жила в Италии.

– Это понятно: из дочери своего отца я сразу стала женой Стефано, – сказала она. – Ни от дочери, ни от жены не требовалось большой ответственности. Но как только я осталась одна, мне понадобилось сделать выбор. – Алессандра посмотрела на море: золотистые лучи солнца играли на его поверхности. – Утонуть или плыть, – договорила она.

Взяв ее за руку, Орричетти сплел свои пальцы с пальцами маркизы. Шелковистая мягкая кожа его перчаток – именно такие перчатки всегда носил ее муж – вызвала у Алессандры множество воспоминаний.

– А я тебя огорчаю, дорогая? – спросил граф.

Маркиза покачала головой.