Рискуя собственной шкурой. Скрытая асимметрия повседневной жизни

Это и будет основной темой данной главы: эксплуатация добродетели ради имиджа, личной выгоды, карьеры, социального статуса и других таких же вещей – и под личной выгодой я имею в виду все то, чем человек не рискует, если что-то пойдет не так.

Мне доводилось знакомиться и с людьми, которые, в отличие от Зонтаг, жили в соответствии со своими идеями. Ральф Нейдер, например, ведет жизнь монаха – так жили в монастырях в XVI веке. Светская святая Симона Вейль, выйдя из французской еврейской семьи, год работала на автомобильном заводе; для нее рабочий класс был вовсе не абстрактным понятием.

Общественное и личное

Как мы видели на примере интервенционистов, есть целый класс теоретиков, презирающий аспекты реальности. Если вы сумели убедить себя в том, что в теории вы правы, вам наплевать на то, чем ваши идеи оборачиваются для других. Идеи дают вам статус добродетельного человека, и вы невосприимчивы к тому, как они воздействуют на ваших ближних.

Аналогично, если вы верите в то, что «помогаете бедным», тратя деньги на презентации в PowerPoint и международные собрания из тех, что порождают еще больше собраний (и презентаций в PowerPoint), вы можете полностью игнорировать индивидов – бедные превращаются для вас в абстракцию, с которой вы в реальности не сталкиваетесь. Ваши труды на конференциях дают вам право унижать их лично. Хиллари Монсанто-Мальмезон, известная и как Хиллари Клинтон, считала допустимым осыпать бранью агентов спецслужб. Недавно мне сказали, что известный канадский социалист-эколог, с которым я делил серию лекций, оскорблял официантов в ресторане – между лекциями о равенстве, разнообразии и справедливости.

Дети богатых родителей рассуждают о «классовых привилегиях» в престижных колледжах вроде Амхерстского – но как-то раз один из них не смог ответить на простой и логичный вопрос Динеша Д’Сузы: «Отчего бы вам не пойти к секретарю и не уступить ваше привилегированное место студенту из меньшинства?»

Понятно, что в такой ситуации люди защищаются тезисом «мы хотим, чтобы другие были такими же успешными, как мы» – и требуют изменить систему, чтобы исправить любую местную несправедливость. Я считаю, что это безнравственно. Я не знаю этических систем, которые позволяют не спасать тонущего, потому что его не спасают и другие люди; «Я буду спасать тонущих, только если другие тоже будут спасать тонущих», – таких заповедей нет нигде.

Отсюда – принцип:

Если ваша частная жизнь конфликтует с вашей интеллектуальной позицией, обнуляется ваша интеллектуальная позиция, а не ваша частная жизнь.

А вот ответ на пресный универсализм, который мы обсуждали в прологе:

Если ваши частные действия не следуют из ваших общих идей, у вас не может быть общих идей.

Это касается не только этики, но и информации. Когда продавец автомобилей пытается сбыть вам машину с заводов Детройта, а сам ездит на «хонде», он дает четкий сигнал: у товара, который он навязывает, есть недостатки.

Торговцы добродетелью

Почти в любой гостиничной сети от Аргентины до Казахстана в ванной есть призыв, который вам полагается не пропустить: «Берегите окружающую среду». Владельцы хотят побудить вас пользоваться полотенцами подольше и не отправлять их в стирку сразу, потому что экономят на стирке десятки тысяч долларов в год. Точно так же коммивояжер говорит вам, что хорошо для вас, когда это в основном (и главным образом) хорошо для него. Гостиницы, разумеется, обожают окружающую среду, но можно биться об заклад: они обожали бы ее куда тише, если бы это не было им выгодно.

Сегодня глобальные идеи – бедность (особенно детская), экология, справедливое отношение к меньшинству, растоптанному колониальными державами, или какой-нибудь доселе неведомый гендер, который точно будут преследовать, – есть последнее убежище негодяя, рекламирующего добродетель.

Добродетель нельзя рекламировать. Это не инвестиционная стратегия. Это не схема сокращения расходов. Это не стратегия продажи данной книги (или, хуже того, билетов на данный концерт).

Написав это, я задался вопросом: почему – если вспомнить эффект Линди – в древних текстах так редко упоминаются сигналы о добродетели. Разве это новое явление?

Нет, не такое уж новое, просто в прошлом его не считали чем-то значимым, чтобы на него жаловаться и клеймить его как порок. Но упоминания есть: посмотрим на пассаж из Евангелия от Матфея (6: 1–4) о том, что достойные дела совершаются втайне: