Рисовальщица пионов

Я не могла никому пожаловаться на свои беды, поделиться переживаниями и смятением. Слишком часто я слышала, что мы идеальная пара и слишком долго сама так считала, чтобы вдруг смириться с нашим несовершенством. Почему-то мне было унизительно признать это, как будто бы я с грохотом слетела с пьедестала в грязь. Да и чем бы кто мне помог? Посоветовали бы терпеть? Сказали бы, что все пройдет и наладится? Я и сама это говорила себе, но путь к этому «все наладится» еще нужно пройти, и идет не кто-нибудь, а ты, оставляя кровавый след.

***

В тот период я совершенно растерялась, впервые оказалась в положении помехи, тяготы, нежеланной. Мне было обидно, что я уже не радость в жизни любимого мужчины, я его якорь, надоедающий балласт. И все это из-за ребенка, который сместил Игоря с трона и стал главным для меня. Игорь так прямо и говорил:

– Ты меня совсем не замечаешь и забросила все наши интересы.

– Игорь, разве наш интерес сейчас не в сыне? Он каждую минуту преображается, он источник радости, удивления, забавный такой. Насладись им, это ведь всего на три-четыре года, потом уже его потешность пройдет. Я за день смеюсь над ним столько, сколько раньше за неделю не смеялась. Он уморительный.

– Я теперь понимаю, почему некоторые мужчины не хотят детей, потому что дети становятся главными для вас, – стоял он на своем.

Ребенок – соперник и конкурент. Дикость, объясняемая душевной незрелостью, и, наверное, эгоизмом, но бывает и такое.

– Есть отцы, которые не нарадуются детям, жалеют, что те быстро растут, хотят еще и обожают проводить с ними время.

Игорь только презрительно фыркал.

Из-за растерянности я не знала, как мне поступить тогда, как лучше себя вести. Да что там! Я и сейчас не знаю, спустя годы, съев свой пуд соли и будучи свободной от грудничковых хлопот.

Ни тогда, ни сейчас меня не устраивали и не устраивают советы из книжек по психологии, вроде тех, что женщина должна проявлять мудрость, разрываться надвое, натрое или больше, лавируя между чадом и мужчиной. Ах, мужчинам нужно внимание, они страдают от его резкого падения при появлении ребенка! А я не страдаю от отсутствия внимания? Где внимание, комплименты, забота, поцелуи, секс? Где карьера, театры, наряды, посиделки? Ребенок – это тоже радость, бездна радости, такая бездна, которая на пару-тройку лет оставляет мало места другому. Это ежеминутные метаморфозы и познание себя через него. Это чудо! Что же упираться рогом в шашлыки и бильярд? Зачем же стучаться лбом в дверь: хочу в пивную? Где любовное «в горе и в радости»? Где твердое мужское плечо? Почему здорового ребенка нужно превращать в проблему? Кем надо быть, чтобы тяготиться собственным дитем?

И потом, как эти умные советы применить в реальной жизни? Неважно, что у ребенка режутся зубы или колики, он не слазает с рук, не спит которую ночь подряд, нужно идти и уделять время бесценному супругу, который чувствует себя забытым и обделенным? Беседовать с дорогим мужем, заниматься с ним сексом подолгу при том, что сама засыпаешь на ходу или ребенок в кроватке орет благим матом? Вполне возможно, что кто-то так и поступает, но я не могу. Наверное, нужно быть женщиной иного психотипа, например, женщиной-матерью по отношению к своему супругу. Я не того типа. Я за Игоря замуж выходила, а не усыновляла его. Он вполне мог бы затянуть пояс на полгода-год наравне со мной и жить по сокращенной личной программе. По-моему, это вполне естественно и компенсируется родительской радостью, ни с чем несравнимым счастьем нянчить собственное дитя.

Мне нужен равный по душевной зрелости партнер. Равный. Равный. Какое великолепное состояние быть равным! Не воспитывать мужа, не ждать, созреет ли он, поумнеет ли, не ухаживать за ним, как за малым дитем, быть уверенной, что надежным он будет не только в пиру. И получать ответную заботу в быту: будешь ли чай, дорогая? помассировать тебе ножки, набегалась, поди? дай подержу ребенка, иди в душ; я сам его покормлю, поешь и ты; давай я его укачаю, иди спокойно помой посуду; смотри, как он смеется, как уморительно ест. Вот что бережет отношения и чувства. Я не мамка и не нянька мужчине, я для него солнышко и конфетка, а он для меня, рыцарь, опора и защита.

***

Ужасно страдала тогда. Во-первых, была обманута в святом – в материнской преданности. Чувствовала себя поруганной в лучших чувствах, в материнстве, меня словно обвиняли в том, что есть ребенок и я его люблю. Не получилось у нас вместе радоваться детству собственных детей. В отношении Игоря ко мне было что-то сродни тому, как если бы он бросил меня с ребенком на руках. Словно сын был только моим. Помеха, лишившая Игоря привычки быть центром моей вселенной, быть идеальным в моих глазах и нарушившая приятность его бытия.

Во-вторых, никак не могла принять, что я, такая замечательная, всегда всеми любимая, вызывающая только восхищение, могу быть в тягость. Чувствительный удар по самолюбию. Ведь не сделала же я ничего плохого. Была оскорблена до глубины души, а глубина у моей души оказалась немалая.