Рисуя звуками жизнь

— Будьте так добры, Станислав Сергеевич, просветите дуру, — не менее едко, чем мужчина ответила я, что в прочем, не помешало мне с восхищением уставиться на вдруг открывающиеся вверх-вперед дверцы черного двухдверного спортивного "Мерседеса". — Вау… — выдохнула я, с диким восторгом дотрагиваясь рукой до гладкой поверхности ламбо-двери. — Твоя?

— Да… — улыбнулся Стас, и, заметив, мое неподдельное восхищение, насмешливо выгнул бровь. — Нравится?

— Шутишь? Да, она просто… нереальная! — выпалила я на одном дыхании. — Офигительная! Наикрутецкая!

Надо сказать, что мне и раньше приходилось кататься на шикарных представительских машинах, взять хотя бы "Астон Мартин" — Макара или "BMW M5" его друга — Василия, но то, что сейчас находилось перед моими глазами, было намного круче… Гораздо…. Хотя те тоже были потрясающими…

— Значит, она тебе нравится? — слегка наклонив голову в бок, несколько вызывающе улыбнулся Темный. — Так в чем проблема, Рыжик?! Добавляем к твоему долгу три ляма зелени, и она твоя, — хохотнул он, потирая свой подбородок.

— Три миллиона долларов?? — в удивлении разинула я рот. — Три… миллиона… долларов?? — бестолково переспросила, чтобы удостовериться, что не ослышалась.

— Три-три… — кивнул головой Стас. — Кстати, хорошая цель для инвестиций, — добавил он, а я после его слов превратилась в изваяние, напрягшись всем телом.

Господи-Боже! Вот эта, безусловно, красивая и шикарная, но непритязательная с виду, машина с низкой посадкой и с приборной доской, как панель управления небольшого самолета, стоила в сорок четыре раз больше, чем моя многострадальная квартира?!

Теперь, зная цену этого совершенства, я побоялась бы чихнуть рядом с ней, а не то, что бы сесть в нее или уж тем более с такой небрежностью и безразличием отзываться о ней, как отзывался Стас.

— Ну, ты и сволочь! — еле сдерживаясь, чтобы не запечатлеть свой кулак на наглой роже господина Темного, сквозь стиснутые зубы прошипела я, представляя, что для него, с его-то возможностями, значит сумма моего долга.

— Полегче, Рыжик… — фыркнул мужчина в ответ. — Я — пошутил… — добавил он, хмурясь. — Просто пошутил.

— Я так и поняла, Станислав Сергеевич, — с горечью произнесла я, отступая от него на шаг.

— Лис? — словно в танце, шагнул он следом за мной.

— Стас, не надо прошу… — положила я руки на широкую мужскую грудь, обтянутую белоснежной рубашкой. — Для тебя это все шутка, — попыталась я его оттолкнуть. — И обман с квартирой, и шантаж… — шутка. Не более того… — еле сдерживая подступающие к глазам предательские слезы, повторила я. — Забавная шутка — за счет которой ты повышаешь свою собственную самооценку. Я права?

— Нет! Не права! — рявкнул Темный, так громко, что я невольно подпрыгнула на месте.

— Тогда какого хрена ты обращаешься со мной, как со своей собственностью? Так, как-будто я твоя вещь, и ты можешь, распоряжаться мной по своему усмотрению?! — прокричала я на все улицу, от избытка адреналина, то сжимая свои руки в кулаки, то опять разжимая их. — Что это если не забава с твоей стороны? Объясни мне, Стас!

Наверное, моей самой большой ошибкой в отношениях с этим мужчиной, являлось то, что я постоянно пыталась его провоцировать, и даже понимая и осознавая это, наступить на горло собственной песне, уже не могла….

— То, что ты называешь — забавой, Рыжик, для меня на самом деле очень… серьезно, — выдавил Темный, сквозь стиснутые зубы, заставляя меня судорожно втянуть в себя воздух. — Серьезно… — медленно повторил он. — Это точно не шутка, Лис, — встряхнул меня Стас за плечи. — Я не знаю почему…. Но ты цепляешь меня! — почти со злостью прорычал он, прищуривая свои глаза. Обычно, пронзительно голубые, сейчас они были до невозможности синими, неестественно синими, и вместе с тем, даже отдающие какой-то чернотой. — Цепляешь, вот здесь! — сместил Стас мою руку в то место, где билось его сердце.

Ого?!!!

Потеряв дар речи от такого ошеломляющего признания, я, не мигая, смотрела в лицо, наклонившегося надо мной мужчины, в глазах которого застыли ярость и гнев. В какой-то момент мне даже показалось, что вот сейчас он отпихнет меня или еще хуже — ударит, но вместо этого, простонав и болезненно сжав руку на моей талии, Стас впечатал меня в машину своим телом, и грубо притянув к себе за затылок, впился в мои губы яростным поцелуем…

— Алиска…, малышка….- прошептал он, жадно глотая ртом воздух, а его рот все сильнее и сильнее прижимался к моему. — Не… хами… мне… больше… — услышала я, сквозь затуманенный разум и смешавшиеся в одну кучу мысли, чувствуя, как острое, дикое желание, поднялось болезненным томлением внизу живота, лишая меня здравого смысла.