Рисунок с уменьшением на тридцать лет

Такой маленький на карте мира остров Крит – один из центров древней Эгейской культуры – громаден своей красотой и величием, когда чуть-чуть внедряешься в него своей незначительной персоной…

Три с половиной дня в Стамбуле

Уплывает, уплывает Стамбул… Как море смывает с пляжа попавшиеся под волну предметы и, пополоскав немного туда-сюда, навсегда уносит их в море; как время уводит из реальности образ ушедшего из нашей жизни человека, как бы мы ни старались его сохранить, – так поток дней стремительно стесывает выпуклость, плотскость, сиюминутность проведенных в чужом городе дней. И снова Святая София из огромного, ошеломляющего объема рядом с вами, маленькими и немощными, становится красивой картинкой в книге или путеводителе, которую вы, большие и сильные, с лютой любознательностью сидя на диване рассматриваете.

Но пока, видно, не все камни смыты, и сегодня вдруг – в какой-то удачный миг отрешенности от повседневной текучки – показалось, что еще реально возможно, стоит только захотеть, отправиться в тот подлинный, негламурный квартал старого города, где обаятельный усатый турок содержит за плексигласовыми шторками маленькое, на три столика, кафе, сам же играет на толстенькой турецкой мандолине (как она правильно называется – не знаю и вряд ли бы запомнила) и подает куриный шашлычок с овощами по нетуристской цене. Невидимый чеканщик отчеканил в памяти первый вечер в Стамбуле, первый закат, первую темноту гористых улочек с их будничной жизнью, первое внюхивание в незнакомые, волнующие запахи смеси моря, дыма, заморских кушаний, вечнозеленых кустарников и всего прочего, совершенно неизвестного.

За первым ударным днем последовали еще два с половиной дня, и, как водится, вступил в действие механизм углубления и расширения первых впечатлений, поспешного обживания, привыкания, когда двадцать четыре часа суток, в привычной обстановке пролетающие моментально и почти всегда неудовлетворительно-бесплодно, бесконечно растягиваются на поспешно обживаемой почве в долгих хождениях, интенсивных осмотрах, срочном перерабатывании впечатлений, преодолении усталости, приобретении второго дыхания; в результате эти неполные четыре дня донельзя спрессовались и стали значительней суммы многих, не заполненных до предела, дней. Громко кричали чайки, в поисках пищи летая больше над городом, чем над морем. Всюду – у мечетей, в скверах, во дворах, на тротуарах, по проезжей части сновали вовсе не несущие на себе черты бездомности кошки. Это традиция – люди присаживаются на корточки, ласкают и кормят их, а кошки гуляют сами по себе, не сетуя на отсутствие пристанища. Город чаек и кошек…

Порт, суета морской жизни, бесконечное пришвартовывание и отплытие кораблей и корабликов в проливе Золотого Рога, запах жареной рыбы, отсутствие скамеек, а потому невозможность присесть и предаться морским впечатлениям (только в кафе), пересечение всевозможных потоков..

Зато в сумерках, наконец, пустынная прогулка вдоль Мраморного моря, оно справа, огромные каменные глыбы за парапетом отделяют мир сердитых волн от пешеходной тропы, по которой мы гуляем, и нам, фанатам водной стихии, как всегда, хотелось бы в нее погрузиться… Море величественно, неприветливо, неподступно. Сумерки. Слева отвесный уступ города над шоссе, на вершине уступа темные силуэты домов и домиков, в окнах желтый свет, за окнами неведомая жизнь неведомых людей. Что они сейчас делают? Что едят? О чем разговаривают? Кто они такие?..

А теперь – самое главное, ради чего ВСЁ – Святая София. Воистину размеры, архитектура, необозримость поражают голову, глаз, сердце. Непостижимо… Сколько ни смотри в книги и проспекты, такого не представишь, пока не окажешься рядом. Да и оказавшись рядом, немного себя пощиплешь – не сон ли, не мираж ли. Войдя внутрь через императорские двери, сотворенные, по легенде, из Ноева ковчега, непроизвольно ахаешь от масштаба. Монументальный, торжественный зал ошеломляет, он, огромнейший, легко устремлен вверх вместе с сооруженной для ремонта конструкцией, которая вкупе со всем остальным величием приковывает взор тонким металлическим кружевом, из которого она сотворена. Всем известно, что у турок, превративших Константинополь в Истамбул, а Святую Софию в мечеть, не поднялась рука разрушить тысячелетний символ христианства, и они, заштукатурив фрески и мозаики, заменив крест на полумесяц, водрузив четыре минарета и повесив круглые щиты с надписями на арабском языке, все же сохранили для человечества этот шедевр всех времен и народов, при лицезрении которого возникает риторический вопрос: в чем смысл прогресса и цивилизации, если уже пятнадцать веков назад человек умел такое…

Да… Быть может, выйдет из мраморной колонны исчезнувший в 1453 году священник и довершит прерванную янычарами литургию… Кто знает…