Рисунок с уменьшением на тридцать лет

Прошло довольно много времени, и корзинка, стоявшая на окне и тщетно ожидавшая дорогой посетительницы, выгорела на южном солнце и приобрела почти натуральный корзиночный цвет. После этого кошечка стала иногда добровольно в нее запрыгивать и пребывать там, глядя в окно, но все же былой вдохновенной готовности проводить в корзинке много счастливых минут уже не наблюдается…

– Сонечка-а-а!…Сонечка-а-а!

Никакой реакции, никакого ответа. Кошка вразвалочку возвращается из кухни после завтрака, состоявшего из упаковки говяжьего Whiskas (как положено по этикету, треть порции обречена на заветревание), медленно идет по коридору и прекрасно слышит обращенный к ней зов, чуть прядет ушами и после каждого упоминания ее имени еле заметно, на секунду, замедляет ход. Но не хочет ни останавливаться, ни оборачиваться – не тот момент, она сытно и почти вкусно поела и знает, что будет делать теперь, знает также, что сейчас хозяйка ничего путного ей не предложит – просто так пристает, без всякой надобности. Поэтому Сонечка не отвечает, не поворачивается. Наоборот, постепенно ускоряет шаг, чтоб чего доброго не догнали и не нарушили ее планы. В конце концов приходится от этих пустых приставаний спрятаться под столом.

После завтрака лучше всего отдыхается на стуле, почти полностью задвинутом под рабочий стол хозяина. Туда не доходит яркий свет, там мягко и изолированно от ненужного общения. Правда, если наступил черед тщательного вылизывания всего тела от хвоста до…(до макушки – нельзя сказать, вылизывать макушку ей не удается)…до шеи, тогда в раже важного занятия можно забыться и стукнуться головой о нижнюю поверхность столешницы. Но это – не беда, не больно.

А иногда, напротив, хочется солнечного тепла, и тогда можно улечься на пятно солнечного света, который, правда, довольно редко является на ковер в осенне-зимние дни. Но бывает…И это тоже неплохо…

С возрастом кошку стало что-то беспокоить ночами, и пока не удалось установить причину ее тоскливого утробного «мау», которым она наполняет спящий мир. Может, и у нее бывают панические атаки, когда отчаяние плещет через край и невозможно его унять?

– Соня, чего орешь? – досадливо вопрошает разбуженная хозяйка, но в ответ слышит характерный только для ночного времени тревожный призыв чем-то взволнованной души.

– Соня, иди ко мне, – и хозяйка постукивает по своему одеялу, приглашая вместе потосковать, но кошка не принимает приглашения и с новыми воплями удаляется в коридор – будить остальную семью.

Часто разгадка бывает проще, чем может показаться, – ночь горазда нагнетать страхи: быть может, например, будучи на подступах к малым или большим делам, Соня считает необходимым всех об этом известить, ибо знает, какое значение придают хозяева этой стороне ее здоровья. Или наоборот, дела уже сделаны, и чистоплотная кошка требует, чтобы срочно вымыли лоток. Или она произвела это в неподобающем месте, скажем, разбросала твердые, как камни, экскрементики на коврике в ванной, дверь в которую забыли прикрыть на ночь. И тогда ее ночная тоска осложнена чувством вины от содеянного…

Соню нельзя назвать ласковой кошкой – никогда не будет она просто так тереться, мурлыкать или извиваться телом в приступе любви и нежности, тем более – в ожидании пищи, на то должна быть особая причина. Например, в доме были гости и пребывали в застолье несколько часов кряду. Как водится, Соня, раздраженная и обиженная, все это время просидела в укрытии. Но вот наступает счастливый момент – гости уходят, и измученная ожиданием, щурясь от долгого пребывания в темноте, кошка выходит на свет и с нетерпением ждет момента, когда хозяйка присядет на стул, а лучше на диван, чтобы всецело завладеть ее вниманием. И тогда соскучившаяся, перестрадавшая от невнимания к ее особе кошка незамедлительно вскочит к хозяйке на колени, мурлыча так громко, как ей несвойственно, будет тереться о любящие и любимые руки с таким остервенением, что даже немного прикусит их, станет доить когтями грудь хозяйки, выдергивая петли из хорошей кофты, потом спрыгнет на пол и будет ходить ходуном всем телом, выражая готовность всегда быть рядом и никогда не расставаться, недобрым словом вспоминая гостей-разлучников.

На даче Соня отводит душу, заменяя круглосуточный сон долгим, многообразным бодрствованием. Там кошке интересно всё без исключения: трава, которую можно погрызть, скамейка, на чьей шершавой поверхности уютно обозревать окрестности, забор, на который удается взлезть и провести там некоторое время, глядя на все сверху вниз, многочисленные лестницы, по коим интересно побегать вверх-вниз; теплый пол – на нем хорошо расслабиться, если поблизости нет какого-нибудь раздражителя.

Трудно назвать кошкины проявления, которые можно было бы отнести на счет преклонного возраста. Это принципиально отличает всеобщую любимицу от некоторых членов человеческой семьи, чьи облики претерпели существенные изменения за прошедшие шестнадцать с половиной лет.