Рисунок с уменьшением на тридцать лет

Не успели мы ступить на территорию буфета, как он галантно вопросил, чего именно я желаю. Я поблагодарила, объяснив, что собираюсь лишь сделать покупку для дома.

Взяв пакет с «картошками», я снова вышла на весеннюю улицу, на сей раз в сопровождении светского льва. Дед шел нарочито медленно, а когда хотел донести до меня что-то особо важное, и вовсе останавливался. Клани на горизонте не было, что лишало меня надежды в скором времени освободиться от незваного попутчика. Между тем каждый шаг знаменовался новым сведением, и когда мы дошли до троллейбусной остановки, сведения сложились в весьма подробное, к счастью, односторонне знакомство: мне стало известно, что Ивану Спиридонычу 72 года, что он – йог и член шахматного клуба, что главный администратор Большого театра – его лучший друг и что в самое ближайшее время он непременно сводит меня на спектакль. Моими данными он пока не интересовался. Когда мы входили в троллейбус, он поддержал меня под локоток, а когда мне настала пора выходить, а ему ехать дальше, – поцеловал мне руку.

Отныне помимо той задачи, которую я обычно решала в бассейне – хорошо и с должной нагрузкой поплавать, – передо мной встала проблема надежно разминуться с поклонником. Пришлось со второй дорожки, которую я по ряду причин предпочитала другим, уйти на третью, если же я замечала, что идет усиленный розыск, то шарахалась на четвертую. Когда я догадалась сменить купальник и шапочку, скрываться стало проще и даже появилась надежда, что вскоре буду забыта.

Конечно, совсем никогда не столкнуться было невозможно. Я ослабила бдительность и как-то после сеанса, задумавшись, не заметила, что дед меня увидел и поджидает возле регистратуры. «Куда же вы пропали?» – с сим возгласом он на сей раз направил Кланю в буфет, а сам устремился за мной на улицу. На мой вопрос, почему бы ему не подождать жену, он ответил: «Кланю-то? Сама доедет». И снова мы вместе ехали, и опять он интересовался, предпочитаю ли я балет опере и хочу ли сходить вместе с ним в Большой театр, где его близкий друг работает администратором. Я кивала головой в знак согласия, уже уразумев, что его любезность дальше беседы вряд ли распространится.

Зато я стала с любопытством присматриваться к Клане. Как занесло это рассеянное, окающее, природное существо в наш большой город? Как удалось судьбе соединить ее с йогом Спиридонычем? Может, я бы и получила ответы на эти и другие вопросы, если б вела себя общительней, прислушивалась к разговорам в раздевалке и душевой. Мои соплавательницы наверняка знали многое, потому что я не раз наблюдала, как Кланя тихим голосом произносит монолог, стоя или перед гардеробщицей, или перед дежурной по раздевалке, или перед дамой, рядом с которой раздевается, – говорит, говорит, моргая и вяло жестикулируя. Из уловленных мною крох я поняла, что дед ее терроризирует, не разрешает съездить в родную деревню, не позволяет есть мясо, заставляет плавать, словом – деспот и самодур.

Мои старания скрыться с дедовых глаз долой не пропали даром – вскоре дед перестал меня искать, а года через два и узнавать…

Сколько же лет прошло с того момента, когда я свела знакомство с Иваном Спиридонычем, до того, которое хочу остановить, не имея оснований назвать его прекрасным? Наверное, пять-шесть.

Как-то выйдя из бассейна, с более раннего сеанса, чем был тот, во время которого я играла с дедом в незатейливые прятки, я не поверила собственным глазам: навстречу, тесно прижавшись друг к другу и оживленно беседуя, шли Иван Спиридоныч собственной персоной и… какая-то приземистая рыжая особа с широкими, уверенными бедрами, откровенно безвкусно одетая, крепко и хватко держа деда под руку. Я пришла в смятение – а где же Кланя? Я так давно ее не видела, не случилось ли что…

Вскоре многие из посетителей прежних, дневных, не очень удобных сеансов, разбивавших день на две неполноценные половины, стали перебираться на вновь введенные утренние. Перебралась и новоиспеченная парочка. Я по-прежнему ни с кем не делилась своими наблюдениями, но видела, что стоит молодым подойти к зданию, охраняемому металлическим богом источников и рек, как все взоры с насмешкой и любопытством устремляются в их сторону.

Прошло еще какое-то время. Так и не узнав никаких подробностей, я вдруг однажды увидела…Кланю! Она стояла у гардероба – гардеробщица аж перевесилась через стойку, чтоб лучше слышать негромкий Кланин голос, – и говорила, ни к кому конкретно не обращаясь: «Женился на молодой. Ей шестьдесят пять, мне скоро семьдесят». Тут гардеробщице пришлось отвлечься, чтобы повесить мое пальто. Кланя помолчала и – снова: «Женился на молодой»…