Ритка

Но ты же сам говорил, — напомнила Светка, — Дворникова, Грачева, кто там еще? Бедные девчонки!.. А с таких, как Богуславская, я бы спрашивала втрое строже. Чего им-то не хватает?

Подошли уже к дому. Усмехнулся не без смущения:

— Мать тебе тоже сейчас предложит душ принять.

И тут Светка остановилась, вернее, шагнула в тень от козырька подъезда, ее голос оттуда прозвучал напряженно:

— Конечно, ты можешь мне не отвечать, но… я уже большая и все пойму. Ты разлюбил мать?

Вот уж этого он не ожидал! Чтобы выиграть время, собраться с мыслями, рассмеялся:

— С чего ты взяла?

— С чего? Во-первых, она все плачет. А во-вторых, не так у нас стало дома. Разве ты не чувствуешь?

— Все я чувствую, дочь… Нет, не разлюбил я ее. Хороший она человек и слишком многим я ей обязан! Видишь ли… Давай пройдемся?

Дочь первая шагнула в ясную, пронзительно-холодную синь апрельского вечера. Нетерпеливо оглянулась, идет ли он за ней? Тонкая, ноги в брюках кажутся еще длиннее из-за короткого пальто. Белая пуховая шапочка сбита на затылок, Начал сбивчиво:

— Не знаю, как сложатся наши отношения в дальнейшем, но я… не хотел бы, да, не хотел бы ее терять. Конечно, прежде всего потому, что она ваша с Вадимом мать. Она нужна вам, ей нужны вы. Ну, а мне, соответственно, нужны все вы — моя семья. Ты не знаешь еще, какое это счастье для человека — хорошая, благополучная семья.

— Хм, благополучная! — хмыкнула Светка. Она так натянула ремешок своей сумочки, что сумка очутилась у нее на спине. — В том-то и дело! У нас этого благополучия уже нет.

Достал папиросу. Говорить о таких вещах с собственной дочерью, оказывается, далеко не просто. А Светку одолевало нетерпение:

— Вот ты говоришь, тебе было всегда легко с матерью. Почему же стало трудно теперь?

Как ответить Светке на этот вопрос? В своем юношеском максимализме дочь, разумеется, осудит Нину Павловну, посчитает ее мещанкой. Он не должен, не имеет права давать Светке повод думать так о матери.

Видишь ли, с годами изменяется многое. И люди, и отношения между ними. Даже близкими. Мать, видимо, устала. Ты же знаешь, мы не всегда жили так, как живем теперь. Я учился, был все время занят, весь дом был на ней. И вы с Вадимом — тоже. Теперь вы выросли, теперь у нас есть все, чтобы жить без особых забот.

— Ну и… — нетерпеливо подергала ремешок сумочки Светка. — Чего она хочет теперь?

— Теперь ей хочется, чтобы без этих забот жили и вы. Вполне естественное, как ты понимаешь, для всякой матери желание.

Отошли от своего дома уже довольно далеко. Повернул назад. В сгустившихся сумерках четко выделялись прямоугольники освещенных окон по обеим сторонам улицы. А звезды, наоборот, едва теплились в немыслимо высоком небе. Холодный чистый воздух припахивал дымком сожженной прелой листвы. Видимо, уже началась предпраздничная уборка дворов и улиц.

— И она сердится, что ты ушел в ПТУ, — сделала вывод Светка. — А ты? Ты…

— А я всю жизнь, еще мальчишкой, мечтал стать учителем. Может, это и не очень умно на склоне, так сказать, лет… Понимаешь, не могу я, больно смотреть, как вы, молодые, иногда расправляетесь со своей жизнью. Именно расправляетесь! А ведь за нее заплачено такой ценой!..

Ну, об этом он, наверное, зря. Не надо напоминать. Эго может быть воспринято как упрек.

— Короче, нет у вас причин жить как придется. И вообще, задумайся: все вы посещаете одни и те же детские сады и школы, учитесь по одним учебникам, но одни вырастают космонавтами, в двадцать шесть лет становятся докторами наук, а другие… вот как мои девочки…

— А ты говорил об этом с матерью? — не сразу и почему-то шепотом спросила Светка. — Понимают же другие. Наш ректор, например.

Другие?.. Не стал рассказывать дочери о Решетникове. Вот их ректор действительно! Нашел возможность и приехать, и организовать ребят. Обещает «подбросить» весной, после госэкзаменов, трех-четырех парней. Во всяком случае, всячески посодействовать этому… С ним, Алексеем Ивановичем, его «музы». И еще Дина.

Тогда, после концерта, женщины остались в учительской допивать чай с черемуховым тортом, Бенедикт Вениаминович заторопился домой, а он отправился к себе в кабинет вызвонить такси. Было решено, что сначала такси развезет по домам учительниц, а потом УЖ он проводит на этой же машине домой Дину.

Прощаясь, женщины сказали ей:

— Хочется надеяться, что вы у нас не последний раз. Девчонки уже мечтают о новой встрече с вами. Чтобы вы приехали и рассказали, как стали артисткой. Отогрели вы их.

Майя добавила:

— А на столе пусть все останется как есть. Утром приберем.

Попрощавшись с учительницами, Дина заторопилась налить ему чашку чая.

— Еще не остыл. Вы успеете выпить, пока машина вернется.

Чтобы не обидеть ее, сделал несколько глотков, но тут же поднялся, прошелся между столами. Погасил верхний свет, оставив только настольную лампу. Пестрые чайные чашки на белой скатерти красиво поблескивали золотым узором. И лицо Дины в полумраке казалось совсем юным: тонкое, большеглазое. Волосы ей в парикмахерской уложили в высокий шиньон. Эта праздничная прическа была очень к лицу ей. Сказал об этом, добавив: