Ритуал

– Мне не нужна его месть, – резко оборвал Дар. – У тебя есть гарантии, что после твоей смерти он не пойдет вразнос? Кто знает, что у него в башке… раньше были мозги, но ты, похоже, половым путем что-то мужику передала. Теперь у него одна дорога: в Посмертье, – говоря это, он смотрел на меня внимательно, прожигал взглядом, будто ждал, что я начну возражать или вообще в драку полезу.

Но я не шелохнулась.

Вместо этого ядовито заметила:

– И опять: слишком ты сосредоточен на этих самых половых путях. Актер Актером, но с этим точно надо что-то сделать, сил моих нет слушать про твои тайные желания.

– Так мы договорились?

– Как же иначе.

Дарлан вдруг улыбнулся:

– Вот и славно.

Он первым ушел в сторону гостиной, я задержалась в темноте. Отдышаться, мне просто требовалось отдышаться, ничего больше. Никогда не думала, что сделать всего один вдох может быть так сложно. И ведь на подобную панику нет никаких причин, я знала, что все так будет! Знала, прекрасно знала… не девочка уже, переживу. Жизнь Александра превыше всего. Превыше меня… и Актера тоже. Он сам полез, сам виноват. Он бы убил принца рано или поздно, он бы смог. Все так, как должно быть, мы все на своих местах. И я не какая-то альтьера Биргитт, чтобы позволять себе лишнюю панику. Для меня это непозволительная роскошь.

Дарлан, поняв, что я замешкалась, обернулся:

– Идешь? Или хочешь порыдать в уголке подальше от чужих глаз?

– Порыдаю на твоих похоронах, – невозмутимо ответила я.

– А вот этого никогда не случится.

Воссоединение семьи Армфантен мы пропустили, но оно явно получилось бурным: альтьера Биргитт теперь орошала слезами плечо супруга, тот не отставал, эмоции били через край. Янис топтался рядом со стаканом воды в руках, я вообще заметила, что у него на каждое недоразумение реакция одна: подать воды.

Заметив нас с Даром, Арфантены оторвались друг от друга и сели прямо, словно готовились слушать интересную лекцию. Хотя в качестве лекторов должны были выступать сами, им есть что рассказать.

– Для некромантии нужна жертва, – эта часть меня очень интересовала, потому я начала с нее. – Кем пожертвовали вы?

– Ритуал не предполагал жертвы, поэтому я выбрал его, – ответил альтьер ректор, нервно вытирая руки о диван. – Мне не хотелось… я не хотел, чтобы другие пострадали. Это могло привлечь ненужное внимание, к тому же… это было бы убийством. Не каждый на такое способен.

– Разве баланс не присутствует во всем?

– Для людей – без сомнений. Для тех, кто владеет мертвым языком, все иначе.

Разговор шел не в ту сторону, но неожиданно заинтересовал:

– Поясните.

– Язык определяет сознание, альтьера Морландер. Мы с вами разговариваем на смеси из самых разных языков, ведь на Мертвых Землях нет ничего своего. Людям здесь приходится знать больше, учиться больше, приспосабливаться, во многом даже выживать. Мы знаем много языков, и каждый неуловимо на нас влияет.

– К чему вы клоните?

– Вам в детстве читали сказки, альтьера? А точнее, вы помните сказку о мальчике из двух миров? «Мальчик принадлежал обоим мирам одновременно. Он бродил между ними, разглядывал и узнавал, и порой забывал, откуда пришел, где остались его корни. Память истончалась, и вот он уже не помнил, как стал мальчиком из двух миров. А эта история заслуживала внимания…», – процитировал альтьер ректор и, не дав вставить и слова, продолжил: – «Мальчик из двух миров был особенным по многим причинам. Он говорил на своем языке, никто не понимал его. Тогда мальчик выучил много других языков, но все они оказались пустыми, слова бесполезно сотрясали воздух, письмо марало бумагу. Это озадачило мальчика».

Эту сказку знали все жители Мертвоземья. Считалось, что она во многом основана на истории о Ренане Гранфельтском, и он и есть тот самый мальчик из двух миров. Но «основана» не значит «чистая правда», ведь любая сказка в конечном итоге – лишь плод чьего-то богатого воображения.

– Я вижу, что для вас это слишком сложно, – понаблюдав за мной, кивнул Армфантен. – Объясню проще: если выучить определенный язык, понять его суть, изменится все ваше мышление, представление об этом мире. Вы сможете то, что другим неподвластно. Поднимать мертвых, управлять ими, самой Землей. Всем, что выше нашего с вами понимания, всем, что мы до сих пор пытаемся постичь и укротить. Мы знаем некоторые правила, следуем им, не пересекаем грань. Но для кого-то никакой грани никогда и не существовало.

Пока я пыталась осмыслить сказанное, поймала взгляд Дарлана. Судя по всему, он изо всех сил сдерживается от желания покрутить пальцем у виска. И в каком-то смысле я его понимала, но… но самое что ни на есть живое «но» сидело перед нами на том же диване, что и ректор Армфантен. И как же я порадовалась именно такой реакции Дарлана! Его твердолобость и сосредоточенность исключительно на людских пороках и интригах пришлись как никогда кстати. Лучше пусть считает все это бредом, чем… чем начнет интересоваться мертвым языком всерьез. Кто знает, к чему это может привести.

– Поговорим про убийство, – решил Дар, но я его перебила: