Ритуал. Часть 1

На чехле от спальника Хатча были разложены остатки запасов продовольствия. Впереди их ждал голод. Дом потребовал существенного обеда. В результате, в маленьком металлическом горшочке на туристской печке оказалась последняя еда, которую они смогли приготовить из двух оставшихся пакетов с сухим супом, упаковки соевого фарша, щепотки сушеного пряного риса, и последней банки сосисок для хот-догов. После этого каждому досталось по четыре энергетических батончика, один шоколадный на всех, немного леденцов и жевательная резинка. Сегодняшний ужин состоял из кружки супа, приготовленного на прокипяченной болотной воде, и двух сосисок с соевым фаршем. Все настолько устали, что могли лишь сидеть и смотреть, как содержимое горшочка доходит до готовности.

У периметра каменистых образований Люк нашел ручей. В трех разных местах из земли пробивался коричневатый ручеек. Основной канал, похоже, проходил под землей. По крайней мере, эта мутная вода находилась в свободном доступе, была прохладной и свежей. Десять минут они сидели и насыщались в тишине. Потом наполнили водой пластиковые литровые канистры и фляжки. После этого Хатч почувствовал головокружение и тошноту. Но это не помешало им вдоволь напиться свежей водой, впервые за последние два дня.

По крайней мере, лучшего места для своего жалкого лагеря, они и представить не могли. Оно было защищено от холодного ветра, который мог проникать в сумерках сквозь деревья, и более-менее ровное, после расчистки от кустарника. Когда палатки были установлены, Хатч приступил к подготовке печи и сбору ингредиентов. От усталости они не могли разговаривать. Даже не смотрели друг на друга.

Люк выбился из сил. Болели ноги, жгло ягодицы. Интересно, какое расстояние смог бы он проделать, уйди он один? Как минимум в два раза больше, чем они прошли группой. Может даже нашел бы опушку леса. Кто знает? Но стоило им удалиться от той жуткой церкви, как ему тут же захотелось избавиться от остальных. Каждая секунда переносимых с тех пор страданий подпитывала обиду на Фила и Дома из-за их медлительности. Из-за того, что они всех подвергали риску своей физической неподготовленностью к походу. И в нем продолжала кипеть злость из-за опрометчивого решения Хатча срезать путь. Больше всего винить он должен был самого себя, но он переводил эту злость на других. Он знал это. Срезать путь было против его инстинктов. Как и их утреннее решение продолжить движение по тропе на запад, в неизведанные земли. Оба эти маршрута были неправильными. Он знал это, но пошел за остальными, не выразив достаточных возражений. Почему? То же самое с их вчерашним вторжением в чужую лачугу. Он участвовал в этом вопреки своим инстинктам. И посмотрите, что случилось со всеми. Той ночью они растеряли всю энергию и способность к дальнейшему сопротивлению. Что-то страшное произошло с каждым из них, что в последствии они могли списать на воздействие среды или усталость. Но те сны, они не были случайными.

Он решил порвать с этим, и с ними всеми. Завтра он уйдет. Пойдет за помощью, на свой страх и риск. Он принял это решение накануне вечером. И когда он отвел Хатча в сторонку и шепнул ему об этом, старый друг лишь кивнул в знак согласия. Не проявив ни обычного энтузиазма по поводу новой стратегии, не высказав ни единого возражения, Хатч лишь медленно кивнул головой. Его глядевшие из грязных глазниц, глаза казались постаревшими, и какими-то тусклыми.

Они в полной заднице. У них реальные проблемы. Этот день был пустой тратой времени. Продукты закончились, а Фил с Домом лишились последних остатков энергии. Поход превратился для них в борьбу за выживание. Это начало ощущаться где-то в течение дня. Может быть, утром. Это выражалось во всем, а не в чем-то конкретно. И только сейчас, когда они перестали шататься по кустам, Хатч, наконец, осознал всю серьезность ситуации. Понимание этого тяготило Люка. Но, по крайней мере, оно успокоило водоворот мыслей в его голове, и убедило в правильности своего выбора, который вызвал у них утром такое возбуждение.

Теперь не было ни выбора, ни споров. Кто-то должен был идти за помощью. Тот, кто больше к этому готов. Он или Хатч. В то время, как второй останется со страдающими от изнеможения и избыточного веса Филом и Домом. К тому же, у Фила ужасные волдыри, а у Дома распухшее колено. Хатч не был рад такой расстановке, но она была обусловлена стычкой Люка и Дома.

Он уйдет на рассвете. На юг, со вторым компасом. Поспав нескольких часов. Он ждал этого с нетерпением, не смотря на риски. Он старался не думать о ловушках, вроде внезапно разверзшейся бездны одиночества, грозящащейся его поглотить. Ему просто придется идти через это безумие, страх и ужас, не отвлекаясь ни на что. Но прежде чем покинуть остальных, он хотел кое-что уладить. — Дом?

В недрах палатки он видел, как Дом лежит в тишине, подложив рюкзак под больную ногу. Никакого ответа.

Хатч поднял голову и, хмуро посмотрев на Люка, покачал головой. Он беззвучно произнес, — Не сейчас.