Ритуал (ЛП)

Что-то тяжелое и толстое закрывало его от подбородка до носков. Ему было тепло под этой тяжестью, несмотря на вонь. Что-то в этих покровах постоянно кусало его крошечными зубками. Бока нестерпимо чесались. Череда резких укусов распространилась по ребрам.

Между ног и под ягодицами постель была мокрой. Это встревожило его больше, чем вши.

Изо всех сил сконцентрировавшись, он пошевелил бедрами, ногами, ступнями, затем согнул ноги в коленях, потом руки в локтях. Шея оставалась неподвижной, и он просто смотрел перед собой в грязную ткань, закрывающую глаза, пока тело училось чувствовать и знакомилось со своими возможностями.

Он медленно поднял с засаленной подушки распухшую и тяжелую, будто налитую свинцом голову, а с ней запах пыльных перьев. Наклонив голову вперед, посмотрел из-под повязки на свое тело.

Увидел складки древнего стеганого одеяла, сшитого из разноцветных лоскутов, то ли выцветших, то ли потемневших от грязи. Квадраты разрозненной материи простирались до самых носков ног. Поверхность покрывала была на одном уровне с деревянной рамкой, внутри которой он лежал. Он будто находился в каком-то старом деревянном ящике, похожем на гроб. Был втиснут в его жесткие границы и накрыт древним покрывалом. Это было нечто вроде кровати, но он тут же испугался, что у такого сооружения может быть крышка.

Осторожно повернув голову влево, он увидел в сероватом свете стоявший у кровати шкаф из темного дерева. Рядом с деревянной чашкой стоял темный кувшин. Горло самопроизвольно сократилось, с трудом сделав болезненный глоток.

Он осторожно повернулся на левый бок, потом принял позу эмбриона. Приподнявшись на локте, потянулся к кружке. Она оказалась тяжелой. Полная пыльной тепловатой воды. Он проглотил все до последней капли, лишь потом почувствовав привкус ржавчины и минералов. Сырая вода. Из колодца.

Пульсирующая боль в глазах накатила волнами и заставила его веки сомкнуться, как ставни. После простых усилий его конечности словно размякли от изнеможения. Какой же я разбитый!Он снова опустился в углубление, образовавшееся после долгого лежания в кровати. Казалось, он погрузился еще глубже, чем прежде. Зловонная пещера из непроветренного одеяла давила сверху.

Теперь он был неподвижен. Боль в черепе звенела уже не так громко, а плещущаяся в желудке вода убаюкивающе успокаивала.

Он спасен. «Спасен». Спасен из этого страшного леса и от того, что бродит по нему. Он жив и спасен. Спасен. Жив. Спасен. Лицо взмокло от слез. Он всхлипнул. А потом провалился в сон.

48

В комнате находятся люди.

Снова?

Наклонившись к тебе, стоящему в металлической ванне, они осматривают твое бледное тело. Они стары. Очень стары. Желтоватая кожа их лиц испещрена морщинами, в запавших глазницах поблескивают едва различимые глаза. Но когда один из них сует голову под тонкую полоску света, то можно разглядеть молочно-голубые роговицы, окруженные бесцветной оболочкой.

Одна из них — женщина, с почти лысым пятнистым черепом. Только несколько белых клочьев по бокам. Кожа испещрена почерневшими венами. Другой, похоже, — мужчина, напоминающий больше птицу без перьев, сморщенный и тощий как жердь.

Подогнув свои просторные черные одеяния, висящие мешками на их костлявых телах, они придирчиво осматривают твои бедра, грудь и плечи.

Пальцы с костяшками размером с персиковые косточки, обтянутые кожей, полупрозрачной, как у замороженной курицы, тычут в твой веснушчатый живот, словно ты кусок мяса. Натянуто ухмыляются безгубыми ртами, скаля темные неровные зубы.

Ты пытаешься что-то сказать, но у тебя перехватило дыхание. Они что-то бормочут друг другу на непонятном тебе языке. Ритмичные, музыкальные голоса со странной, скачущей модуляцией.

Сальные свечи зажжены и расставлены вдоль стен. Они отбрасывают на темное дерево маячащие тени и выхватывают из темноты рога и бесцветные кости, прибитые к доскам.

Потом откуда-то сверху, сквозь потолок, ты слышишь стук. Стук дерева о дерево. Безумное постукивание без всякого ритма, будто ребенок колотит палкой по кастрюле. А может, там наверху какое-нибудь животное, собака например, потому что оттуда доносится поскуливание. Непонятно, потому что закопченный потолок приглушает звуки.

Ты рад тому, что этот стук заставляет стариков в грязных черных одеяниях отступить от тебя. Но это лишь мимолетное облегчение, потому что фигуры устремляются к двери, из которой вдруг спешат выбраться. Пока один из них возится с замком, другие смотрят на потолок глазами полными радости, скаля зубы. Радуются стуку тяжелых ног об пол, сперва прерывистому, а потом переходящему на галоп.

Ты пытаешься выйти из двери вслед за стариками, но не можешь шелохнуться и перешагнуть через край черной железной ванны. Твои лодыжки связаны чем-то тонким, больно впившимся в кожу, а когда ты смотришь вверх, видишь, что руки побагровели, связанные на запястьях кожаным ремнем, продетым через черный железный крюк в потолке.