Ритуал (СИ)

Записи из алтарного зала я пересматривала третий раз. По кругу. Проекция над столом застыла, повинуясь щелчку пальцев. Первая леди Вайю, моя Светлая пра-пра в короне из золотистых кос, требовательно и властно смотрела прямо на меня.

Я прогнала по кругу все разговоры с предками, каждое слово, и застонала, уронив голову на стол.

— Получено достижение — Вайю Блау — главная идиотка Северного предела…

Благодарить за внезапное озарение стоило прием у Аю. Встреча с матронами не давала мне покоя. Представить, что с таким трудом накопленные крупицы энергии предки потратили на то, чтобы просто пообщаться с дочерью рода?

Идиотка!

Предки не тупее матрон. Предков заботит только одно — выживание Рода Блау, а значит, каждое слово взвешено и должно было иметь значение, особенно, если они не могут сказать прямо…

Можно ли считать — «уже помогли» — прямо указали тупой внучке, что делать?

Я крутанула браслеты Арритидесов на запястьях. Даже то, что в качестве парламентария выбрали светлую пра-пра… из всех темных… даже это, наверняка, точно рассчитанное послание, которое я пока понять не в состоянии.

«…дар Роду… храни… Хранящая… только твоя задача… уплачено за тебя… чтобы сохранила Род Блау…», — продолжала тихо вещать на записи пра-пра.

Готова поставить свой третий круг — единственная причина такой чести — это наличие у меня «клина». Кто точно не изменит и не предаст? Только тот, кто не сможет. У кого нет других вариантов.

«…десять ушло, десять должно вернуться… верни в род… зажги новые звёзды…», — говорила пра — пра.

Я слушала и мерила лабораторию шагами из угла в угол. Дальний стеллаж — алхимическая печь — вход, дальний стеллаж — алхимическая печь — вход — и обратно.

Когда зажигаются звёзды? Когда род прирастает. Данда сейчас на родовом гобелене нет — пусто, но как только его примет алтарь и предки, он станет частью рода — звезда Дандалиона вспыхнет ослепительным светом рядом с Аксовой.

Моя звезда, Акса и дяди. Три звезды. Остальные потухли. Тусклые гиганты, свидетели былых времен. Но кто сказал, что я просто не могу ввести в Род кого-то со стороны?

«Месть запрещена… мсти и отомстят — это новый круг… наказание — не-жизнь…»

«… ради мести нет жизни, только ради любви…»

Я крутанулась на пятках, отстукивая имперский марш по столешнице.

Недостаточно делать то, что кажется верным. И тогда, и сейчас, мы всегда были слабее тех, кто стоял по ту сторону. Слабее. И потому проиграли и сгнили в тюрьме, когда чужаки прошлись по нашему Северу, празднуя победу.

«Делать наоборот», — сказали предки сегодня.

Нужно делать наоборот — что? Делать так, как я бы никогда не сделала ни в той, ни в этой жизни?

Что я сделала бы наверняка непременно? Что? Отомстила бы. Я бы отомстила. И тогда и сейчас. Вернула бы сторицей за то, что ещё не случилось здесь, но уже произошло в прошлом.

Я вернулась к столу и, щелкнув пальцем по пирамидке, отмотала запись ещё раз.

«Месть запрещена… Месть запрещена… Месть запрещена…»

«Только ради любви», — вещала пра-пра.

Представить, что предки копили энергию зим пятьдесят, чтобы душевно поговорить с внучкой о любви? П-ф-ф-ф… где была моя голова в прошлый раз? Слишком ошарашена, чтобы думать?

«Вернули право жить во имя любви…»

Я щелкнула пальцем по пирамидке и запустила запись ещё раз, именно этот отрезок разговора. И ещё раз. И ещё раз. И ещё.

Главное я уловила: месть — наказание — новый круг. Если эта попытка последняя, и предки не соврали, то… никакого нового круга просто не будет.

«…муж войти в род…» — повторяла пра-пра на записи.

Муж может войти в род всего в одном случае — если я остаюсь в Клане. Хотя бы с этим — разобрались.

Я снова запустила запись сначала и зашагала из угла в угол, думая.

Если представить, что предки не бросали меня на произвол судьбы, если считать, что это — руководство к действию, прямое, точное и недвусмысленное, то…

Я хлопнула по пирамидке — запись застыла.

Скажи мне, кто твой враг и я скажу, кто ты. Друзья предают. И меняются. А враги… постоянны в своих предпочтениях и верны. Верней врага нет друга.

…то … это слишком.

***

В Керн мы отбыли затемно. Я и сонная голодная охрана — позавтракаем в городе. Служанки передадут дяде и Наставникам, что леди Вайю этим утром воспылала настолько горячим желанием вознести молитву Великому, что не смогла дождаться завтрака.

Тропинки в лесу припорошил снег, копыта дробно отбивали ритм, мороз пощипывал щеки.

«Делать-наоборот, делать-наоборот, делать-наоборот», — отстукивали копыта. Путь был привычным, и я почти не следила за дорогой, погрузившись в свои мысли.

***

На ступеньках Храма лежал мусор — обрывки лент, бумаги, яркие фантики — город ещё не убирали с ночи, праздник закончился почти под утро.

Светлело. Вершины Лирнейских позолотило ленивое зимнее солнце, тонкими лучами, пробиваясь через тяжелые низкие тучи — будет снег.