Ритуал святого Валентина

Андрей Коваль стал плохо спать, сидел в компьютере до утра. Тосковал по Ляльке, вспоминал, что они всегда были вместе. Как объездили почти всю Европу, были в Таиланде… Теперь Славик зовет в Испанию на корриду, он, Андрей, обещал, но как же без Ляльки? Без Ляльки ему плохо, он привык, что она всегда рядом. Он смотрел на ее половину кровати, на табурет на кухне, где она сидела так, чтобы смотреть в окно, открывал шкаф, где висели ее вещи, а теперь пусто, и вспоминал, вспоминал… Черствый хлеб, кофе закончился, в холодильнике пусто… Он забывает поесть, а на работе литрами пьет кофе и не ходит на перерыв. И в «Пасту-басту» больше не забегает. А вечером слоняется вокруг ее дома или сидит на скамейке во дворе. Звонки она сбрасывает, на письма не отвечает… Пора бы привыкнуть, но ему кажется, что она в конце концов поймет, не может не понять, как они любят друг дружку, а этот… Вера сказала, старый и невидный, исчезнет, испарится, уедет куда-нибудь, и тогда они снова будут вместе. И в Испанию поедут…

Он звонит тете Гале: она обещала поговорить с Лялькой, но пока ничего. Она уговаривает его успокоиться, повторяет, что всяко в жизни бывает, он мужчина и должен держать удар; вокруг много хороших девушек. Много? Андрей их не замечает. Он хочет, чтобы вернулась Лялька.

Он словно играет в новую игру, которая называется «Ожидание». Он ходит за ней, стараясь не попадаться на глаза, смотрит на ее окна…

Однажды он наткнулся на них обоих – они выходили из ее дома. Лялька смеялась, он держал ее за руку. Андрей почувствовал такую ненависть, что, не помня себя, рванулся к ним и толкнул его в грудь. Старый, мелкий, никакой! Лялька закричала и попыталась оттолкнуть его, а ее спутник попятился, желая, видимо, избежать драки. На них уже оглядывались…

«Дурак, не смей!» – отчаянно закричала Лялька. Андрей размахнулся, примериваясь ударить, и тогда этот схватил его за кисти рук и сжал. Андрей почувствовал, как у него от боли потемнело в глазах. Он остался стоять, а они ушли. Лялька выкрикнула «Ненавижу!» и «Дурак!». Это «ненавижу» било в висках: не-на-ви-жу! Ее перекошенное злобой лицо стояло перед глазами – такой он ее никогда не видел. Они уходили, а он, оторопев, смотрел им вслед…

Он зашел в «Пасту-басту», сел за свой столик. Полина принесла ему латте и бокал белого вина. Он попеременно отхлебывал кофе и вино и рассматривал красные пятна на кистях. Впервые ему в голову пришла мысль о том, что Лялька не вернется, она спит с этим… Раньше он об этом не думал, просто хотел, чтобы она вернулась, а теперь он вдруг представил их в постели и сжал кулаки с такой силой, что почувствовал боль. Боль в руках, боль в сердце…

* * *

…Лялька набрала код, с трудом открыла тяжелую металлическую дверь и вошла. Здесь было сумрачно, слабо светила лампочка на стене – были отчетливо видны красные раскаленные проволочки внутри. Она поняла, что сзади кто-то есть. Человек вошел бесшумно – он придержал дверь, и она ощутила легкий сквознячок – ни шороха, ни звука шагов. Она даже не успела испугаться, почувствовала резкую боль в горле и закричала, но из горла вырвалось лишь хрипение. Царапая себя, теряя сознание и задыхаясь, она безуспешно пыталась освободиться. Человек разжал руки и опустил ее на пол, прислушался – все было тихо. Тогда он вытащил из кармана красный фломастер и ножницы…

Глава 30 Элегия… Почти

Я могу тебя очень ждать,

Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!

Э. Асадов. Я могу тебя очень ждать…

Монах пил кофе и рассматривал айфон, на его лице были написаны задумчивость и нерешительность. Наконец, решившись, он набрал номер. Ему ответили почти сразу, назвав по имени, и он сказал:

– Он самый. Вот сижу, пью кофий. Дай, думаю, позвоню… Не отвлекаю? – Он остановил себя усилием воли, ощущая странную неуверенность и даже робость. А когда человек чувствует это, он не может остановиться и несет всякую чушь: по десять раз спрашивает, как дела, как оно вообще, что нового и как дела, в смысле, что нового. И тон у него, как у скулящего щенка. Тут главное вовремя заткнуть фонтан и дать ответить той стороне.

– Я рада, Олег, что вы позвонили. – Голос ровный, никакой. Ни радости, ни досады. Пустота.

– Эмма, у вас все в порядке?

– Почему вы спросили?

Монах почувствовал, как она ощетинилась. А он-то думал, что они подружились.

– Потому что я воспитанный и вежливый… тип. А теперь ваша очередь.

Она хмыкнула и после паузы спросила:

– Олег, у вас все в порядке?

– Ну как вам… Вот кофе закончился, выгреб остатки, сижу, мучаюсь. А так ничего, в порядке. Я обещал показать вам Троицу, денек как раз для прогулок. Весна! Выходите, буду ждать на старом месте, посреди площади, на глазах у всего города.

Ответом ему было продолжительное молчание в трубке. Монах тоже молчал, полный недоумения. Вполне невинное предложение и столь долгая пауза в ответ…